Набла квадрат. Петр Воробьев

дерев, одетых призрачной листвой. Говорят, что дурман сей являет собою наваждение не токмо для зрения, но обманывает и другие чувства. Потому не след, принимая мертвецов за живых людей, глазеть на них, а тем паче завязывать разговоры.

      Велико может быть искушение, но помни! Это не люди, а наваждение злых сил, одежды их суть саваны, драгоценности их суть прах, и женщины их суть скелеты с клочьями присохшего мяса на костях. Берегись! Ибо повсюду ныне силы зла полновластные хозяева ночью, и в темных местах, а кое-где и при свете дня. Ныне мертвые владеют миром, а удел живых – каяться и скорбеть, ибо сказано: лишь проведши ночь в страхе, вновь узришь свет дня. Прошед оные семнадцать лиг, достигнешь моста с двумя башнями. В первой из них проведи ночь, но не спи, а будь начеку, ибо приют сей небезопасен, а иного нет. Наутро ж возблагодари небо, раз остался жив, и иди вперед, через мост.

      Дороги тебе осталось три лиги с четвертью, и, ежели вышел с рассветом, к полудню уж придешь на призывной пункт.

      – Ну и язык! Как волк воет на заснеженном перевале!

      – Им будет казаться, что ты не говоришь, а гавкаешь. Это инкорпорирующий язык – одна мысль выражена одним словом.

      – Все равно, я говорил бы короче.

      – Верно, у тебя все мысли с медвежий хвост.

      – Можно подумать, у них длиннее. Что за передачи ты засек?

      – Спроси что полегче. Какие-то трансляции из трех точек и пяток двусторонних переговоров, наверняка шифрованных. Будь здесь специальная контактная передача на нас, я бы скоро ее расщелкал, а так… Знаешь, что они говорят вместо «прием»? Нырак мараквыргыттайкыгыргыт!

      – Не верю! Это не «прием», а «как слышно» или что-либо еще более абстрактное. А насчет того, что ты называешь звуковым шифром, мне кажется, что это просто еще один язык.

      – У меня мало данных.

      – А у меня гениальная интуиция. Попробуй провести анализ не только по частотам звуков, а и по интонации.

      – У меня мало данных для анализа, сказано тебе, полено рогатое! Свински пустой эфир.

      – Ладно эфир – где имперский флот вторжения?

      – Разве что те корабли над радиационными поясами…

      – Это не корабли, а горшки с протухшей дристней.

      – У тебя редкий дар в отношении испражнений. Впрочем, сказано – свинья грязь найдет. Уже вторая планета…

      – Заткнись. Это что?

      – Музыка.

      – Никогда бы не подумал.

      – Ты никогда и не думаешь.

      – Погоди – погоди… Аранжировка не та, но мотив какой-то знакомый. Ту-руруруру, туру-руруру-ру-ру…

      – «Последний воин».

      – Ага. Вот опять —

      Это последний воин

      Идет в свой последний бой.

      – А не могло обойтись без флота вторжения?

      – Ы?

      – Например, имперская планетарная база подавляет выступление постанцев.

      – Все равно, долбить ядреной бонбой по планете с собственной