Бессонные ночи в Андалусии (сборник). Ирина Безуглая

я так и не спрыгнул со своей кочки, сижу и даже квакаю иногда. – Помолчал, вздохнул, а потом уже другим, бодрым и радостным голосом завопил. – Зато, знаешь, я здесь в клубе при заводе организовал оркестрик. Самому-то предприятию кирдык пришел вместе с перестройкой, но клуб действует, представь! Такие ребята обнаружились классные. Я с ними и творю. Новое поколение. Может, что и выйдет. Они сами сочиняют и тексты, и музыку. Такие, знаешь, песни протеста, ну помнишь, что было когда-то в Штатах в 60-ых. А вот и до нас докатилось, и пол века не прошло. Ладно, вернемся к теме. Смотри, не вздумай спрыгнуть с проекта.

      – Как можно? Процесс пошел, как сказал бы наш главный перестройщик. Я по твоей милости включила обратный отсчет, машину времени.

      – А мне лично именно сейчас пока все нравится, даже то, что жрать нечего. Может, похудею в конце концов, – пошутил Медведь и заржал, как будто сказал что-то очень остроумное.

      – Не, Мишань, не смей. Не выходи из образа. Ты нам нужен такой, большой, сильный и добрый.

      – Ну-ну, только без сантиментов, а то зареву. Все, до встречи в эфире.

      Я сидела среди разбросанных по полу старых черно-белых фотографий, снова курила, несмотря на данный самой себе зарок, и снова ощущала боль, которую медики называют фантомной. Та часть души, сердца, нервов, которая была отрублена давным-давно, вдруг, почти с прежней силой, заявила о себе. Вся эта байда любовной лихорадки, по выражению Крокодила, которая изматывала тогда нас обоих и от которой я избавилась, казалось бы, необратимо, готова была пойти в атаку, оттолкнувшись от старых снимков. Мне угрожали эти два смеющихся молодых лица, их красивые загорелые тела на сочинском пляже, их чувственные объятья и поцелуи. Это были Муха и Крокодил, это была я с Эриком Вольским.

      Всю нашу компанию объединяла не только школа, но и дворы, куда выходили дома, где жили мои друзья. Вечерами мы собирались то здесь, то там. О, эти знаменитые московские дворы. Они не дожили до наших дней. А когда-то в них до поздней ночи слышались веселые детские голоса, глухие удары по мячу, музыка, песни, звуки гитары, женские крики из окон и балконов зовущие спать загулявших отпрысков. Я почти никогда не пропускала вечерние сборы во дворе. А вот Эрик Вольский, новенький и во дворе и школе, был у нас редким гостем, да и задерживался всего на несколько минут. Я и в школе его почти не встречала, да и вообще не обращала на него особого внимания, тем более он был на два года старше и их класс выпускников находился на последнем этаже. Многие из ребят вообще его недолюбливали, считая задавалой и маменькиным сынком.

      Наша дружба с Крокодилом началась, когда умер его отец, известный в то время генерал-майор Вольский. В организации похорон участвовал мой отец, фронтовик, майор. Не только потому, что он тогда работал в одном ведомстве, начальником которого был генерал. Оказалось, они были знакомы с военных времен, вместе прошли и Курск и Сталинград. Отец раньше мне об этом не рассказывал.

      Всей семьей мы пошли на поминки генерала. У них была большая отдельная квартира с собственной ванной и туалетом.