Толмач. Ирина Безуглая

время Латинская Америка называлась журналистами «пылающим континентом». Сколько было выпито кофе и выкурено сигарет за спорами в кафе полу подвальчика Дома дружбы! Мы продымили старинный особняк Арсения Морозова сверху донизу. Здесь же, в 1964 году, мы присутствовали на учредительном собрании Общества советско-кубинской дружбы, которое открывал Че Гевара.

      Летом Дом дружбы организовывал выездной молодежный лагерь для иностранных студентов. Несколько путевок предоставлялось советским активистам различных Обществ дружбы. Как-то меня тоже пригласили. Я с радостью поехала в Абхазию, в живописное местечко Эшеры. Лагерь хоть и назывался Летняя латиноамериканская школа, но приехали туда и «революционеры» из стран Северной Африки – Египта, Алжира, Туниса, Эфиопии, Сомали. Наши латины, по примеру московского клуба «Ча-ча-ча», сотворили и там нечто подобное с тем же названием. Заведение пользовалось бешеным успехом. И если днем все сидели паиньками под тенью субтропических деревьев, внимательно слушали и записывали тезисы лекций очередного важного профессора, приехавшего из Москвы или Ленинграда, то с позднего вечера до утра лагерь гудел, звенел, пел и плясал: работал клуб «Ча-ча-ча». Устраивались праздники, карнавалы, спортивные матчи. Запомнилась футбольная встреча между командами ребят из Латинской Америки и африканцами. Азарт у игроков, будущих инженеров – механиков и строителей, агрономов, учителей и врачей был невероятный. Голкипером у африканцев, по-моему, стоял внук эфиопского императора (или короля?). По полю среди других бегали «просоветские» вожди африканских племен, арабы, бывшие повстанцы, активисты борьбы за независимость, участники освободительных движений. Неумело, но напористо, агрессивно играл сомалиец, троцкист по убеждениям. Как мне позже рассказывали, вернувшись на родину, он организовал некий молодежный отряд для борьбы с богатыми буржуинами, сначала на суше, потом на море, где экстремальная группа занялась пиратскими набегами. Удачно пасовал или сам забивал гол Педро, сын тогдашнего председателя компартии Эквадора, а на трибуне за него болела сестра Исабель. Увлеченность игрой позволяла забыть политические разногласия, оставить на время беспокойство за судьбу своей страны, где правила военная хунта или жесткая диктатура, и где по возвращению из СССР, многим грозила тюрьма. У меня до сих пор лежит где-то большой пакет с профессиональными фотографиями, сделанными тогда и на футболе, и на лекциях, и на ночных дискотеках.

      Однажды, много лет спустя, в Швеции в пригородной электричке я встретила участника того матча, Мигеля из Панамы, с которым я была знакома еще и до летнего лагеря, в Москве. Он учился на медицинском факультете. Я помогала ему какое-то время в усвоении русского языка. Он и другие латины из нашей клубной компании бывали у меня дома в гостях. Но мы не виделись уйму лет. И вот, еду в Стокгольме в офис «Аэрофлота» на работу. Лениво смотрю по сторонам и вдруг замираю: среди бледных скандинавских лиц вижу смуглого