Крылья Тайболы. Валерий Викторович Бронников

могут растоптать ни за что.

      – Нас не так-то легко растоптать! – ответил с улыбкой Якутин.

      – Хорошо, что у тебя есть оптимизм. А ты вспомни из истории, как самых умных, ответственных и грамотных людей сажали в лагеря по гнусным доносам. Недавно смотрел фильм про Королёва. Ему тоже довелось отведать лагерной баланды. Не хотят некоторые, чтобы рождались великие люди и творили великие дела. Гнусные, подлые и лживые приспосабливаются выживать в любых условиях, да ещё пролезать на ответственные посты.

      – Оптимизма нам не занимать, как, я думаю, нас и победить не смогут эти самые, о которых ты говоришь. Мы-то тогда кем будем, если согнёмся под их напором? Разве в Советском Союзе мало нормальных людей? Их много, но они-то как раз и не на виду, потому что просто живут и работают, творят и созидают. Им некогда заниматься политикой, доносами и прочими гнусными делами. Возьми наше предприятие: люди ходят на работу, создают семьи, отдыхают, занимаются творчеством, рыбалкой, в конце концов. Они просто не хотят, чтобы им мешали. И мы будем строить свою работу так, чтобы людям не мешать. У многих работников золотые руки. Наше дело их вовремя поощрять и награждать.

      – Великий ты человек и оптимист! Наверно поэтому и стал большим начальником.

      – Начальником я стал, потому что мне нужна квартира. А так, может быть, я никогда бы не увидел эту Тайболу. «Ссылку» я отбыл в Амдерме, а дальше просто надо устраивать личную жизнь, воспитывать детей.

      Сломанный самолёт восстановили быстро. Бригада, которую послали, поработала на совесть. Так всей бригадой и прибыли с места аварии, только самолёт уже не узнать. Он сверкал новыми нижними плоскостями, которые не успели на себя набрать грязи грунтовых аэродромов. Иногда прилипала не столько грязь, сколько коровьи лепёшки. Коров выпускали специально, чтобы они с взлётных площадок выщипывали траву.

      Дальше дело за комиссией. Зимин подготовил акты, но теперь упёрся Репанов. Он никак не хотел брать на лётную службу это происшествие. Зимин, хоть и числился в комиссии, но, сделав своё чёрное дело на бумаге, дальше помалкивал. Спорили только Репанов и Якутин. Каждый, размахивая руками, доказывал свою правоту, защищая свою службу. В конце концов, развенчал этот спор Галич. Он собрал всю комиссию вместе, прочитал акт и объявил:

      – На бумаге я вижу вину только пилотов, других доказательств никаких нет, значит, я подписываю эти документы.

      Он поставил свою длинную подпись с одной заглавной буквой «Г» и множеством мелких завитушек. С этого момента все утихли. Против мнения командира и одновременно председателя комиссии идти никто не хотел.

      Когда инженеры остались одни, Якутин сказал Зимину:

      – Отгулы ты, Алексей Александрович, заработал. Можешь съездить к жене, я отпускаю, – а потом добавил:

      – Только там не увлекайся, ты человек в возрасте, лишние физические упражнения тебе противопоказаны. Если что – проси помощь. Я командирую молодых ребят, они помогут.

      Зимин даже дымом поперхнулся, не ожидая такого поворота событий, засуетился, не зная, что сказать и куда деть вдруг ставшие лишними руки. В конце концов, он справился с волнением и проговорил:

      – Нет