Безмолвные. Оксана Глазнева

Андрей.

      Александра спрыгнула на землю, обернулась и увидела, как мартихора сбила чумака с ног, вырвала горло. Дальше она не смотрела. Пригибаясь к земле, побежала.

      Александра пришла в себя, когда вокруг стемнело. Похолодало, сырость заползала в ворот, холодила шею. Она стояла в лесном овраге, болела нога, которую подвернула, когда бежала. Лента с волос пропала, и те растрепались, противно щекотали лоб и щеки. Александра подняла лицо к небу. Месяц высоко стоял над лесом. Где она сейчас? Откуда пришла? В какую сторону бежала?

      Она выбралась из оврага и остановилась.

      Справа хрустнула ветка. Сквозь частый подлесок, наперерез тропе двигалось что-то крупное. Бояться сил не осталось. Александра просто ждала.

      – Эй! Человек? – крикнули из-за деревьев.

      Четверо мужчин, укутанных в темно-зеленые плащи, несли над головами факелы. Их лица закрывали платки, лишь блестели молодые глаза, но лбы были открыты. У двоих на месте старой мажьей печати светлели уродливые шрамы. Лешаки?

      – Ты с обозами шла? – спросил ее стоящий впереди.

      Александра кивнула. Один из мужчин протянул ей потерянную ленту. Она взяла ее дрожащей рукой.

      – Что с чумаками? – спросила она, стараясь не выдать страха.

      Мужчины переглянулись.

      – Идем. То не наши больше заботы.

      – Кто-то выжил?

      Человек с факелом покачал головой.

      Ее долго вели через лес. Трещали под ногами сухие ветки, липла на ноги грязь. Они спускались в низины, где пахло сыростью и сухими листьями, петляли едва различимыми тропами и, наконец, спустились в овраг. Под вылезшими из земли корнями темнела дверь. Землянка.

      Внутри было просторно и светло от масляных ламп. Посреди комнаты стоял стол, окруженный скамьями. Видно, недавно поужинали, девушки убирали посуду со столов. Сопровождающие сняли платки с лиц, и она наконец рассмотрела загадочных лесных лешаков.

      Под масками оказались дети.

      Им всем было не больше пятнадцати. Мальчики. Тела уже вытянулись, обретали мужские очертания, но лица оставались по-детски округлыми, а черты – мягкими. Только у двоих пробились первые усы. Они гордились ими, не сбривали, не подозревая, что подчеркивают ими собственную юность.

      Сначала Александра подумала, что это жестокая уловка. Дети – отчаянные, бесшабашные. Даже если их поймают, то пожалеют, и внимания меньше привлекают. Вот и набрали их в дозор. Она оглядывалась, искала взрослых. Не находила. Три девушки четырнадцати лет убирали посуду со столов, мыли ее у двери в деревянном корыте. Рядом суетились малыши. Девочки играли куклами, сшитыми из старой рубахи. Мальчики вырезали дудочки из камышовых стеблей.

      В землянку вошли еще люди. Юноши в кожаных доспехах, широких в плечах. Старшему – лет шестнадцать.

      Александра молчала. Она не хотела обидеть мальчиков, не хотела напугать девочек, не хотела расстроить малышей. Она ждала и ждала, всматривалась в лицах, убеждала себя, что ошиблась. Но ошибки тут не было. Легендарные лешаки, отважные