Конец лета. Андерс де ла Мотт

внутри себя. Могла открыть трещину настолько широко, чтобы члены группы приняли ее за свою, а потом быстро закрыть, не рискуя тем, что ее утащит на глубину.

      Рууд продолжал маячить где-то на периферии, но контроль ослабил и пребывал теперь в основном у себя в кабинете. Веронику такое положение дел вполне устраивало. Больше возможностей сосредоточиться на своем.

      Эльса, седая женщина со слезами-жемчужинами, снова говорила об умершей от рака дочери, и ее печаль заняла в блокноте еще полстраницы.

      Слово как раз взял Стуре, пенсионер с жидким зачесом через лысину и шелушащейся кожей, когда дверь открылась и вошел светловолосый мужчина лет двадцати пяти. Он не стал неуверенно жаться у дверей, как другие, а неторопливо и уверенно прошагал по потертому ковру. Словно точно знал, куда направляется и зачем.

      Стуре продолжал говорить о том, как скорбит по своему брату, но Вероника его больше не слушала. Что-то во вновь прибывшем притягивало ее внимание. Симпатичный, в этом ему не откажешь. Широкоплечий, стройный. Загорелая кожа, ярко-синие глаза; заметив ее взгляд, незнакомец улыбнулся. Один рукав футболки был подвернут, из-за отворота выглядывал четырехугольник сигаретной пачки. Наверное, подсмотрел такое в каком-нибудь фильме с Джеймсом Дином и, в отличие от других подражателей, не постеснялся выйти этак на люди.

      Несколько секунд над диафрагмой у Вероники порхали бабочки, а сухой голос в голове подсчитывал, сколько месяцев у нее не было секса ни с кем, кроме самой себя.

      Мужчина кивнул ей, взялся за раскладной стул и сел. Вероника заставила себя отвернуться, снова сосредоточиться на Стуре и его умершем брате. Принудить ручку впитывать его рассказ. Но это вдруг перестало приносить удовлетворение. Печаль не хотела больше неподвижно лежать на страничке блокнота; взгляд Вероники снова и снова возвращался к блондину. Тот сидел, чуть подавшись вперед, упершись локтями в колени, и, кажется, внимательно слушал Стуре. Аура незнакомца была настолько сильной, что других участников тянуло к нему, как ночных мотыльков к фонарю под окном ее квартиры.

      Наконец даже Стуре понял, что происходит. Он замолчал и несколько секунд конфузливо моргал, словно не зная, что предпринять. Вероника пришла ему на помощь, не дав попасть в неловкое положение.

      – Спасибо, Стуре.

      Среди участников поднялся тихий ропот. Теперь слово должно было перейти к Мии, чей муж погиб в результате несчастного случая на работе и чья трагедия заняла уже в блокноте почти целую страницу. Но все, включая Мию, смотрели на молодого блондина, поэтому Вероника решила немного отступить от правил.

      – У нас новый участник. Добро пожаловать! Меня зовут Вероника Линд, я психотерапевт. – Она кивнула блондину и получила в ответ улыбку, которая показалось ей, с учетом обстоятельств, слишком веселой. – Возможно, вы уже и так знаете: каждый в этой группе потерял близкого человека. Делясь своим горем с другими, мы стараемся переработать его и жить дальше. Мы задаем друг другу вопросы, но не о подробностях несчастья, а только о чувствах.