Крылья мглы. Галина Валентиновна Чередий

вперед вдвое быстрее, чем прежде. – Если ты сдохнешь сегодня в пустыне, свободы тебе точно не видать. И кто, мать твою, сказал, что ликторы не поступят покруче, чем ты планируешь? Например, дадут тебе доносить и родить, а потом пустят тебя в расход так или иначе.

      – Зачем ты мне это говоришь, Войт? – задрожавшим голоском спросила Вероника. – Неужели так необходимо пугать меня?

      – Пугать тебя? Пугать, мля? – взорвалась я. – Тебе стоит быть напуганной, безответственная ты идиотка! Не хочешь еще поразмыслить и над тем, что за ребенка ты родишь после этой долбаной драконьей прокачки? Мы-то и сами не пойми в кого превратимся, а он? Тебя это хоть сколько-то колышет?

      Все! С меня хватит! Я почти бежала вперед, стремясь избавиться от этой тупой овцы поскорее.

      Где-то еще около часа пути и как минимум ста тысяч жалоб и причитаний Вероники спустя я, перевалив через небольшую дюну, практически налетела на тело парня, валявшегося в любимой тут, похоже, у всех позе – мордой вниз. Бронзовая нашивка и слишком узнаваемая внешность. Засранец Зенски сдулся, что являлось поводом внезапно проникнуться верой в высшую справедливость провидения. Поводом являлось, но верить я давным-давно разучилась. Осмотрелась, испытывая буквально непреодолимое желание найти что-либо тяжелое, дабы обрести твердую уверенность, что ублюдок именно здесь и встретит приход заката. С другой стороны, с чего бы мне хотеть облегчать его судьбу? Пусть местные шустрые зверюшки озаботятся утилизацией этого дерьма рода человеческого, а он получит непередаваемые ощущения в процессе. Сплюнув на широкую спину Зенски, я обошла его и пошла дальше.

      – Войт, сзади! – раздался истошный вопль Вероники, и в следующее мгновение что-то захлестнуло мою шею и стало сжиматься с дикой скоростью, грозя сломать гортань раньше, чем задушить.

      – Тварь! Какая же ты тварь! – шипел ядовитой гадиной Зенски, сдавливая чем-то мою шею все сильнее. Гребаная лямка с рюкзака – вот что это было, констатировала я, пытаясь нанести агрессору удары локтем в бок достаточно мощные, чтобы заставить отпустить меня или хоть немного отвлечь.

      – Ненавижу вас, шкуры тупые! Оказался в этом дерьме! – почти бессвязно плевался и рычал урод, продолжая отнимать у меня шанс на жизнь. – Но ты хуже всех, сука! Не пойду больше в этот карцер! Сам сдохну, но и тебя замочу!

      Мой локоть точно достигал цели, но, очевидно, козлина совсем сбрендил, и, кроме сдавленного уханья, результата не было. Извернувшись, я дотянулась до его лица и воткнула ногти вслепую, раздирая все, что попадалось, в то же время стараясь выломать в обратную сторону один из его пальцев на моем горле. Завопив, он толкнул меня вперед, падая мне на спину всей своей тушей. Ребра взвыли, лицо уткнулось в песок, позвоночник взорвался болью, сознание помутилось. Пришло время помирать, Летти!

      – А-а-а-а! – тонкий девчачий визг донесся на грани сознания, а потом целая серия глухих бум-бум-бум. – Отпусти ее, подонок!

      Это Вероника? Нет, серьезно?

      – Убью! –