Пень. Яков Шель

как бывает, скользит лодка по гладкой воде, видно давно

      отработанная, наверное, с юности, как у нее макияж.

      Подошел официант, он заказал себе еще кружку пива,

      а она чашечку эспрессо, и стала потихоньку приходить в себя

      от потрясения.

      – Нет, в самом деле, – продолжил он тем же высоким, невы-

      носимым голосом, – я сделал столько Ваших фотографий с эк-

      рана телевизора! Могу открыть у себя в квартире филиал Лувра!

      Но в жизни Вы выглядите потрясающе! Вы мне напоминаете

      Софи Лорен…

      – Издалека! – натянуто улыбнулась она и отхлебнула

      от своей чашечки кофе, стараясь, чтобы он не заметил, как дро-

      жит ее рука. Понятно, ничего общего с Софи Лорен она не име-

      ла, это были только комплименты и попытки быть галантным.

      Но на галантность у нее не было времени.

      – Скажите, как вы относитесь к Генриху Новалису? – спро-

      сила она и улыбнулась уже открыто и это улыбка, кто ее знал,

      означала, что она стала противной самой себе и приготовилась

      это впечатление изменить.

      Вспомнив о Новалисе, этом юном немецком бароне 18 века,

      она оживилась, откинула белокурый локон с лица и невольно

      расслабилась. Теперь она была в своей бездонной и бескрайней

      стихии духовности, и как бы расправила крылья.

      – Этот юноша был чудесным поэтом. Вам не кажется? Его

      «Гимны к ночи» просто потрясают необычностью…

      Он даже не наморщил лоб, как бы силясь вспомнить давно

      прочитанное.

      – Не знаю. Не читал. – Спокойно ответил он, беря кружку

      своими крупными, мохнатыми, как у паука, пальцами. Она в ужа-

      се уставилась на них. – Чем Вы занимаетесь в свободное от те-

      левидения время?

      – Э..! Многим… К примеру, изучаю биохимию, генетику и фи-

      зиологию растений! Хочу не только видеть растения снаружи,

      их цвет и контуры, хочу понимать, как они живут, чем дышат,

      а без физиологии тут не обойтись. Завидую Грегору Менделю! —

      вдохновилась она, подхватывая новую тему для разговора.

      Может быть, он в генетике силен, ибо на тему таинственного

      наследования свойств и признаков живых существ она могла

      говорить весь вечер. Впрочем, она чувствовала сейчас, наконец,

      вдохновение и готова была говорить на любую тему!

      – А кто это? – поднял брови ее собеседник.

      – Чешский монах 19 века, изучал растения в монастырском

      саду и занимался выведением роз и их опылением. Отец нынеш-

      ней генетики.

      Он откинулся на спинку стула, смотрел на нее удивлен-

      но и в глазах его отчетливо читалась откровенная растерян-

      ность. До этой встречи он видел с экрана телевизора красивую

      женщину и наделил ее красивыми воздушными свойствами,

      но сейчас перед ним была умная, образованная, тонко чувс-

      твующая,