Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

довольно лихо пропагандируешь его расовую теорию.

      – А почему бы нет?

      – Не боишься, что мы станем фашистами?

      – Не боюсь.

      – Слушай, – спросила Мэри, – зачем ты согласился на все это?

      – На что?

      – На должность главного редактора журнала, на почетный пост члена правления «Англо-германского ревю»?

      – Во-первых, – ответил Ян, – ты мне сама подмаргивала, когда я смотрел на тебя в посольстве. Помнишь? Риббентроп мне предложил работу в журнале, а я посмотрел на тебя. А ты мне стала моргать. Я решил, что ты велишь мне стать главным редактором.

      Мэри закурила.

      – Правом давать такие советы обладают жены, а я – любовница. Вообще это неплохо звучит: Мэри Пейдж, любовница фашиста.

      – Между прочим, – медленно ответил Ян, – если мы не хотим стать фашистами, то надо хотя бы знать, что же такое фашизм.

      – Ого! – засмеялась Мэри. – Значит, ты сидишь у них с секретной миссией?

      – Почему? Почему я должен сидеть с секретной миссией? Если нацизм – это так плохо, как все говорят, я должен в этом сам убедиться. А если нацизм в общем-то не так уж плохо – то почему бы мне не убедить тебя в этом? Тебя и всех?

      – Вены тебе было недостаточно?

      – Не совсем.

      – По-моему, до Вены ты был ярым антифашистом.

      – У тебя неплохая память…

      – Иначе я бы не запоминала ноты…

      – Только из столкновения двух полярных мнений рождается истина. А истина – это интересная книга…

      – Думаешь написать об этом книгу?

      – Такая книга пригодится во всех смыслах. – Ян постучал по дереву. – Я бы очень хотел написать такую книгу. Как думаешь, получится?

      – А почему нет?

      – Потому что я лентяй и мне скучно писать книги. Да и с талантом жидковато. Прозаики чрезвычайно медлительны… Серьезные журналисты – тоже. Я репортер, и мне весело, несмотря на то что меня сделали редактором.

      В это время пришли саксофонисты и трубач. Они заиграли песенку, веселую французскую песенку.

      – Мэри, – сказал пианист. – Давай порепетируем. Через полчаса запись.

      – Я готова, – ответила Мэри, – зачем репетировать?

      – На всякий случай, – сказал пианист. – Давай ту, цыганскую, которую инструментовал Дэйвид.

      – Пожалуйста, предупреди меня заранее, когда твои друзья национал-социалисты уничтожат всех цыган, евреев и славян. Мне нужно вовремя изменить репертуар, – сказала Мэри, приминая сигарету в пепельнице.

      – Хорошо, – ответил Ян, – я буду тебя держать в курсе нашей с мистером Гитлером расовой политики. Тем более что я собираюсь завтра улететь в Берлин.

      – Ты зачастил в Берлин…

      – Там любопытно.

      – Летишь один?

      – Нет…

      – А с кем?

      – С чемоданом.

      – Говорят, в Берлине интересная ночная жизнь и масса толстых немок, которые обожают длинных и надменных латышей, вроде тебя.

      – Я слышал об этом, – ответил Ян, –