За хвойной стеной. Джерри Хилл

а первая

      Она игнорировала неугомонный телефон, снова удивляясь, почему бы просто не выключить его к черту. Остановившись, она взглянула на написанное, машинально барабаня пальцами по клавиатуре. Через мгновенье зазвонил ее сотовый. Посмотрев на определитель номера, она сбросила вызов.

      – Боже, Ингрид, я пытаюсь работать, – пробормотала она.

      Но ее сосредоточенность рассеялась. Она откинулась на стуле, вытянув руки за головой, прежде чем снять очки и медленно потереть глаза. Она сидела за работой с семи утра, прервавшись только однажды, чтобы долить себе кофе. Удача была на ее стороне, и она давно научилась пользоваться такими моментами. Слишком много дней и ночей – она сидела тут, пытаясь связать мысли в предложения.

      Поднявшись и положив на стол тонкие очки, она набрала на сотовом номер Ингрид, одновременно открывая холодильник.

      – Это я.

      Понюхав апельсиновый сок, который был уже четыре дня как просрочен, она все равно наполнила бокал.

      – Где ты была, черт побери? – воскликнула Ингрид.

      – Здесь. Работала. Как ты сама сказала мне два дня назад, у нас горят сроки, – передразнила ее Жаклин.

      – Я часами звоню тебе.

      – Да, я знаю. Я тебя игнорировала.

      Апельсиновый сок действительно прокис, и она вылила его, поглядывая на кофе.

      – Тебя искал один человек. Он сказал, это семейная необходимость.

      Помедлив, Жаклин не глядя, поставила кофейник греться.

      – Семейное? Чьей семьи?

      – Я поняла, твоей. Но я даже не знала, что у тебя есть семья.

      – У меня нет семьи, – пробормотала она. Она ненавидела эту нервозность, адреналин, который заставлял биться ее сердце быстрее. Она глубоко вздохнула.

      – Как он представился? – она помедлила, прислушиваясь к шуршанию газет на столе ее агента.

      – Джон Лоуренс.

      Наклонившись над стойкой, Жаклин закрыла глаза.

      – Папа?

      – Я здесь, малышка.

      Джеки стояла в дверях папиного кабинета, уставившись на незнакомца в большом кожаном кресле напротив отца.

      – А где твои ботинки, юная леди?

      Джеки посмотрела на свои грязные босые ноги и усмехнулась.

      – Я играла на улице, папа.

      – Тебе лучше успеть помыться до прихода мамы, – предупредил он. – Или у нас обоих будут неприятности.

      – Я помоюсь. Но сначала, могу ли я прокатиться на велосипеде в город? Еще рано. Я хочу сходить к Кей.

      – Конечно. Будь осторожна.

      Джеки снова взглянула на незнакомца.

      – Кто это?

      – Это мой новый юрист, Жаклин. Познакомься с мистером Лоуренсом.

      – Ты его знаешь? – спросила Ингрид, возвращая Жаклин к действительности.

      – Да, я знаю его, – Жаклин подошла к столу. – Дай мне его номер.

      Попрощавшись с Ингрид, Жаклин бродила по гостиной, иногда останавливаясь у окна, чтобы посмотреть на залив Монтерей. Ранний туман рассеялся, уступив место солнцу. Но оно не могло согреть ее.

      Она не станет звонить ему. Какие бы у него ни были новости – а они точно связаны с ее родителями – эти новости не интересовали ее. На самом деле, она не могла поверить, что Джон Лоуренс вообще мог искать ее. Ведь прошло уже… пятнадцать лет.

      Пятнадцать лет. Она медленно покачала головой. В прошлой жизни. Если честно, она не могла вспомнить, когда в последний раз думала о них. И Кей. Боже, она так давно не думала о Кей, но было совсем не сложно представить улыбающееся лицо подруги детства. Ее лучшей подруги. Конечно, ее дружба с Кей тоже пострадала в войне, развернувшейся между ней и ее родителями. Но это была короткая война.

      И они победили.

      Быстро пройдя на кухню, она взяла с полки бокал. Было только два часа, но она больше не могла вернуться к работе. И Джон Лоуренс был тому виной. Она выудила из холодильника бутылку шардоне, открытую вчера вечером. Рядом стоял забытый ужин. После первого же глотка желудок напомнил, что завтрак был уже очень давно.

      Сроки сдачи книги стремительно приближались, но это не было причиной ее непрерывной работы. Ей просто везло. Последние два дня слова приходили так легко, наполняя страницу за страницей. Нужно было сдать первый черновик только через три недели, и она не говорила Ингрид, что рукопись уже закончена. Когда она успевала раньше сроков, ее издатель имел привычку сокращать их. Поэтому она дождется последнего дня, чтобы послать черновик Ингрид. То, над чем она сейчас работала, было совершенно новой новеллой, о которой Ингрид ничего не знала. Жаклин не любила делиться набросками, пока не напишет хотя бы три четверти. Слишком много раз она доходила до половины истории, обнаруживая, что рассказ не клеится, и она выкидывала его. Если Ингрид наседала на нее, торопя закончить книгу, желание писать пропадало.

      Вернувшись к столу, она уставилась на газету, где начеркала номер Джона Лоуренса. Может, все-таки позвонить