Последняя из рода Тюдор. Филиппа Грегори

своего наследника? – спрашиваю я. – Разве это законно?

      – Если корона принадлежит ему, то, конечно, может, – отвечает отец. Его голос звучит чуть слышно, чтобы мальчик, дрожащий под меховыми шкурами, не смог разобрать ни слова. Однако даже сейчас он говорит так, что я понимаю: он не потерпит возражений. Эта тема сейчас обсуждалась во всех укромных уголках двора. – Корона – это собственность, а собственность есть у всех нас. А человек в праве свободно распоряжаться своей собственностью и назначать себе наследников. Генрих VIII сам выбрал своих наследников. И, что еще важнее, молодой человек, взращенный в реформированной вере, никогда не позволявший себе ни единой католической мысли, никогда не передаст свою корону слуге Рима. Он этого не допустит, а Джон Дадли проследит за тем, чтобы его воля была исполнена.

      – Тогда кто это будет? – спрашиваю я, уже догадываясь о том, каким будет ответ.

      – Король, вместе со своими советниками, отдает предпочтение ближайшему из кровных родственников, придерживающемуся реформированной веры, и тому, кто способен произвести на свет сына, к которому потом перейдет корона.

      – То есть наследником должен стать мальчик из линии Тюдоров?

      Отец кивает. На этой семье словно лежит какое-то проклятье. Для того чтобы удержать корону, Тюдоры должны рожать сыновей, но эта задача оказывается для них непосильной. У короля Генриха было шесть жен, но они смогли подарить ему всего одного сына: Эдуарда. У его старшей сестры, Маргариты, тоже родился только один сын, Яков, у которого, в свою очередь, родилась дочь: королева Мария Шотландская, которая живет во Франции и помолвлена с дофином. Дочь Маргариты родилась от шотландского лорда и была католичкой, и, скорее всего, незаконнорожденной, а значит, и ее сын, Генри Стюарт, едва ли мог претендовать на корону.

      Любимая сестра короля, королева Мария, была моей бабкой, и король выбрал именно ее линию как ту, которая унаследует корону. А ее дочь, моя мать, все еще жива. У моей матери было только три дочери, и у нее больше не могло быть детей. Принцесса Елизавета не была помолвлена, да и кому нужна королевская незаконнорожденная дочь, с неизвестным отцом и таким маленьким приданым? А принцессу Марию сватали почти за каждого короля Европы, получая в ответ отказы.

      Выходило, что у линии Тюдоров не просто не было наследников мужского рода, но и не было никакой вероятности их появления.

      – Но ведь среди нас нет беременных, – замечаю я, думая о кузинах. – Если они хотят, чтобы корона перешла мальчику из рода Тюдоров, то это невозможно, потому что их просто нет. Ни один из пяти наследников не помолвлен и не состоит в браке.

      – Вот почему именно тебе придется это сделать, – бросает отец.

      – Вступить в брак?

      – Немедленно.

      – Мне?

      – Всем вам.

      – И принцессам Марии и Елизавете?

      – Да нет же! Тебе, Катерине и Марии.

      Гринвичский дворец.

      Весна 1553 года

      Катерина совершенно не намерена помогать мне защититься