Последняя из рода Тюдор. Филиппа Грегори

обезглавленной за измену, когда она была всего лишь на пару лет старше меня. Ее тоже, как меня, выдали замуж против ее воли и назвали королевой еще до того, как она научилась быть взрослой женщиной.

      – Красивые туфли, – говорит Гилфорд, показывая мне пару, украшенную шитьем и бриллиантами на носочках.

      – Я не стану носить обувь мертвых девушек, – отзываюсь я.

      – Ну, тогда обрежь бриллианты и отдай их мне, – смеется он.

      Мой муж ныряет в сундуки с сокровищами, как щенок, тянущий одну игрушку за другой. Под удовлетворенным взглядом матери он надевает на голову шитую драгоценными камнями шляпу и заворачивается в дорогой плащ.

      Катерина оглядывает меня широко распахнутыми глазами.

      – С тобой все в порядке? – спрашивает она.

      – Оставь это все в покое, – раздраженно бросаю я Гилфорду. – Я не стану носить старые меха и драгоценности.

      – Почему? – недоумевает он. – Это же все королевское добро. Почему нам нельзя роскошно выглядеть? У кого на это больше прав, чем у нас?

      – Кажется, со мной все в порядке, – повернувшись, неуверенно отвечаю я Катерине. – А ты как? – спрашиваю ее.

      – Мне сказали, что я твоя наследница, – тоненьким голоском произносит она. – И что я стану следующей королевой после тебя.

      Не удержавшись, я начинаю смеяться.

      – То есть, ты должна занять престол, когда я умру?

      У нее такое хорошенькое кукольное личико, не обремененное мыслями.

      – Надеюсь, до этого не дойдет, – тоненько говорит она. – Ради нас обеих.

      Ее рука скользит в карман ее плаща.

      – Ты что, принесла сюда Булавку?

      – Мне запретили это делать, – качает она головой.

      Вперед выступил Уильям Паулет, престарелый маркиз Винчестер, держа в руках обитую кожей и украшенную золотыми уголками и застежкой шкатулку. Я смотрю на него с таким ужасом, будто он протягивает мне ядовитую змею.

      – Мне подумалось, что вам захочется примерить корону, – говорит он с беззубой улыбкой. – Примерьте же!

      – Я ее не хочу! – восклицаю я с неожиданным для меня отвращением. Это корона Эдуарда, и я ни мгновение не сомневаюсь в том, что она должна принадлежать принцессе Марии. – Я ее не хочу!

      – Я надену ее, – внезапно вмешивается Гилфорд. – Дайте ее мне. Я ее примерю.

      – Мы предложим вам другую, большую по размеру, – говорит маркиз, улыбаясь моему мужу. – Эта будет вам мала. Ее надевала Анна Болейн на свою коронацию.

      Подобные вещи не могут не нести на себе проклятья! Последняя королева, головы которой касалась эта корона, была мертва в течение трех лет со дня коронации.

      Я беру Гилфорда под руку и оттягиваю его в сторону от открытой шкатулки с золотой короной, усыпанной драгоценными камнями.

      – Тебя не будут короновать, – тихо говорю ему я. – Это возможно, только если об этом попросит парламент и я решу сделать тебе подобный дар. Не тебя именовали избранным наследником Эдуарда,