Парижский натюрморт. Алэн Акоб

радуга взошла над Парижем и придала этому старому городу ту необыкновенную гамму цветов, от которых его серые крыши, дома стали принимать заколдованный оттенок былого величия.

      Я вышел из-под дерева и пошел вверх по Елисейским полям к Триумфальной арке, вдыхая полной грудью освежающий воздух. Даже измученные долгой и холодной зимой парижане начали покидать свои удобные диваны в плохо отопляемых домах, чтобы пройтись по прекраснейшей авеню мира, поразмяться, погреть свои косточки. Столики ресторанов были протерты и высушены официантами, люди начинали потихонечку удобно располагаться в полукреслах на террасах. Я попросил чашечку кофе и апельсинового сока, присел за свободный столик и стал с любопытством рассматривать лица окружающих меня людей, стараясь угадать, кто и откуда приехал. Старые почтенные люксембуржцы, уплетающие сомон с лимоном, три друга американца с огромными бокалами пива, спорящих об архитектуре, бизнесмен из Африки, пьющий чай с очень молодой супругой, которая беспрестанно поглядывает на свои новые часы, купленные в дорогом бутике, немцы с коньяком, русские с коктейлем, одинокий француз с вином. Разглядывая всю эту разношерстую публику, я не заметил, как за столиком передо мной очутилась очаровательная особа, она была если не юная девушка, то бутон не раскрывшегося цветка, готовый в любой момент взорваться прекрасной гортензией, возраст, когда женщина способна делать глупости. Девушка пила коктейль и смотрела по сторонам.

      Семеня маленькими шажками, внезапно появился знакомый старик. Проходя мимо нее, он стукнул пальцем по стулу и отправился к ближайшему столику попросить какую-то мелочь. Бросив пронзительный взгляд на него, она встряхнула локонами кудрявой головы и посмотрела на меня огромными серыми глазами. Наши взгляды перекрестились, я улыбнулся, но не удостоился взаимного внимания с ее стороны. У нее было длинное, овальное, чуть бледное лицо, густые ресницы, бросающие тень на глаза, которые светились темно-серым загадочным светом, чуть крупный, но правильный нос завершал эту прекрасную гармонию. Как хороша эта чертовка, пронеслось у меня в голове.

      – Mademoiselle, могу ли я вам что-нибудь предложить выпить?

      – Можете, если оставите меня в покое!

      – Вы всегда так строги с незнакомыми?

      – Не всегда, но жутко не люблю, когда начинают приставать с глупыми вопросами – мы где-то встречались? а говорил ли вам кто-то?..

      – Ну почему, я могу задать и умный вопрос.

      – Например?

      – Как вы относитесь к теореме Пифагора, например, – съязвил я, теряя всякую надежду на успех. К моему удивлению, это ее развеселило.

      – Одна из основополагающих теорем евклидовой геометрии, устанавливающая соотношение между сторонами прямоугольного треугольника: сумма квадратов длин катетов равна квадрату длины гипотенузы. А вы?

      Опешив от такого ответа, я сразу решил, что я самый глупый человек на свете и напрасно ввязался в разговор с такой умной особой.

      – А я вообще-то положительно отношусь к ней.

      Раздался красивый грудной смех,