Академия Макоши. Спецкурс. Елена Кутузова

отсюда.

      – Тихомир из Кузнечной слободы, – буквы скакали, сливались, пришлось вглядываться.

      За спиной раздался вскрик. Девчушка, подхватив подол, метнулась в сторону, только украшение на конце длинной косы звякнуло.

      Люди теперь обступили не берегиню, а меня, вслушиваясь в каждое слово.

      Это нервировало. Но у них, может, родные сгорели! Так что потерплю!

      – Ёрш, Третьяков сын…

      Мужик, нервно теребивший шапку, крякнул и, поклонившись, заспешил туда, где собирались легкораненые.

      – Беляна…

      Я читала, и народу вокруг становилось все больше. Посыпались вопросы с именами. На любопытных шикали, чтобы они не мешали слушать. Наконец, береста закончилась, но принесли еще парочку корзин.

      – Отдохни покуда, вон, язык заплетается. Кваску попей… – в руках оказалась глиняная кружка, а берегиня пошла к щиту. Люди кинулись следом, нетерпеливо ожидая, когда она повесит такие важные листочки.

      В эти несколько минут я перевела дух. Квас пощипывал небо, но хлебный дух не перебивал запах гари. Раненых куда-то увозили на подводах, но на их место тут же поступали новые. К счастью, уже не такие «тяжелые», в основном – небольшие ожоги рук и лица.

      Люди искали своих и радовались, или заходились в диком вое. К таким тут же подбегали берегини, поили чем-то, пытались успокоить.

      Врачей, тех, к которым я привыкла в своем мире, было немного. Синие комбинезоны и белые халаты мелькали тут и там, пару раз я заметила Павла Семеновича. Увидев меня за столом, он одобрительно кивнул и тут же склонился над очередным раненым. Берегиня рядом с ним полезла в укладку, выполняя распоряжения.

      Кирилл и Артем работали самостоятельно. Дашу и Майю найти не получилось, да и времени не было – вернулась моя "начальница".

      – А почему вас называют берегинями? Вас так много…

      – И все похожи, да? – она чуть улыбнулась, придвигая мне следующую корзинку, и пояснила: – Потому что оберегаем. Богини мы!

      Так. Кажется, у меня крыша едет. Наверное, не стоит пока вопросы задавать. Потом, все потом!

      Я уткнулась в бересту, заняв мысли работой, и очень удивилась, что корзинка пуста.

      – Так закончили, – берегиня складывала последнюю партию записей. – Вывели всех, теперь разве что залетный какой обожжется. Устала, милая?

      Я потерла глаза и огляделась.

      Раненых действительно стало меньше. Кого увезли, кто сам ушел. Издалека доносились причитания. Смотреть в ту сторону не хотелось, именно там собирали всех умерших, и от тонкого воя на одной ноте холодела спина.

      – Вот проклятая, – услышала я обрывок разговора, – накликала! Приманила жар-птиц!

      – Говорят, как три дня назад птица Гамаюн подала голос, так и не замолкала, – вздохнула берегиня. – Только не кликала она беду, а предупреждала. Не услышали. Ну, ступай, милая, отдохни. А за помощь благодарствую.

      И отсюда гонят. Спасибо этому дому, пойдем к другому.

      Теперь я уселась на чурбан с чувством выполненного долга: тоже помогала. Но радости не было: слишком много горя.

      – Чего нос