Замуж за короля. Ирина Риман

спасти его хотела. Душу из своего тела вынула, фактически, на самоубийство пошла… Что теперь делать?

      – А если я уйду? – спросила я у свекрови. – Сбегу из терема и спрячусь в какой-нибудь деревне?

      – Надзор найдёт, – проворчала она, но я уже сама вспомнила об Алтыне.

      Помог Вилару один раз – поможет снова. Невесту барича искать будет, а не простую моровку. Не убивать же меня теперь, чтобы спасти Вилара.

      – Голова пухнет, ничего путного не соображу, – простонала я.

      – Не отчаивайся загодя, – ответила свекровь. – Вместе покумекаем – что-нибудь да сладится. А пока обещай мне, что Вилара к своему телу не допустишь. Не мне тебя учить женским уловкам. «Кровь идёт, голова болит». До свадьбы проси ждать.

      – Хорошо, бария.

      – Зови меня «матушка» перед людьми, чего уж теперь. Невестка.

      Свекровь кивнула на прощание и ушла из моей спальни.

      Долго я не могла прийти в себя. Стояла манекеном в витрине, а чернавки меня одевали. Наконец-то обрадовались, что гостья не сопротивляется и не мешает работать. Я же ругала себя на все лады и восхищалась настоящей Линой. Верила, что она тоже любила Вилара, раз решилась душу из тела вынуть. Не на это ли мне так настойчиво намекал Алтын? «Ты моргала девочка». Наверное, решил, что у Лины не получилось. Кауст тоже помогал, об артефакторе рассказывал, о королевской сокровищнице. Вдруг действительно брат Новак сделал два Сердца Душ? Первое давно лежало во дворце под охраной, а второе колдуны незаметно передали моровке, чтобы спасти влюбленного в неё старшего брата надзора. Лина собой пожертвовала, а я вчера Вилара целовала, усугубляя проклятие. Вот же чёрт! Срочно нужно идти в надзор. Искать там Алтына или Кауста, а потом того брата Новака. Все вместе, может, что-то и придумаем.

      – Бария, – позвала чернавка, и я очнулась от раздумий в горнице над рукоделием. Испуганно покрутила головой. К кому обращались? Я здесь одна. – Бария, – повторила девушка, – барич к нему пожаловать просили.

      Это кто же распорядился так меня называть? Вилар уже женой считал или его мать разобралась с моим происхождением? Я отложила рукоделие и пошла за служанкой. Смотреть в глаза баричу стало страшнее, чем раньше. Особенно после вчерашнего. Теперь он был уверен в ответном чувстве, и отшивать его стало в разы сложнее. Моё «нет» железобетонной твердости в голове одержимого страстью мужчины прозвучит как: «ой, да, но я обязана поломаться. Завоёвывай меня, Вилар, завоёвывай». Ох, засада! Пошла бы уже, в самом деле, менструация. Дней на пять хватило бы. Хотя целоваться она не мешала. Мда.

      Вилар ждал в кабинете. Так я назвала комнату со столом, свитками, чернильницей и личным писарем. Молодой мужчина с причёской «под горшок» усердно выводил буквы на бумаге. Ему бы шапку, характерное косоглазие – и вылитый Федюнчик из «Иван Васильевич меняет профессию». Я залюбовалась, как он растопил красный сургуч на пламени свечи, накапал лужицу на бумагу и Вилар приложил к ней перстень. Личная подпись, значит. Пафосно в новом мире проходил