Французский Трофей. Джеки Бонати

то есть, не сможете полностью разогнуть руку. Но я бы посоветовал вам потом ехать на воды, реабилитироваться.

      – Андрей Ионович гений, – кивнул майор и улыбнулся. – Но, если бы не вы, и спасать было бы нечего. Вы не помните, наверное? На поле боя вы мне руку перетянули – к туловищу привязали, так что хоть все кости остались на месте. Спасибо!

      Вернувшись, Катерина умело поставила ему укол и поправила одеяло.

      – Француз еще остался, которого вы притащили, – добавила она, когда они вышли от майора. – Он отдельно лежит. Проводить вас?

      Ева смутно помнила своего пациента-француза, как и едва помнила, что спасла раненого на поле боя.

      – Да, проводите, пожалуйста, – попросила она, кивая.

      Тот лежал за ширмами и тоже не спал.

      – Добрый вечер, – поздоровалась с ним по-французски Ева и стала осматривать его, в первую очередь колено, а потом и руку.

      – Константин? – позвал его Этьен, не уверенный, что правильно запомнил имя юноши, с которым познакомился, казалось, в прошлой жизни.

      Лица человека, вытащившего его с поля боя он не помнил – не в том был состоянии, а потом не до конца понимал все разговоры, которые велись на русском – язык он знал недостаточно хорошо. Впрочем, к нему врач обращался по-французски, но ограничивался лишь набором необходимых фраз и вопросов.

      Ева удивленно взглянула на пациента, и его лицо показалось ей смутно знакомым, но где и когда она могла его видеть, она сказать не могла.

      – Мы знакомы? – спросила она, меняя ему повязку на руке и осматривая швы.

      – Немного, – ответил Этьен, едва заметно поморщившись в тот момент, когда повязку отнимали от еще незажившего шва. – Прошлой весной мы с вами познакомились в салоне княгини Голицыной. Так же я имел честь быть представлен вашему другу князю Войницкому-Смирнову.

      Ева удивленно уставилась на француза и действительно узнала его, пускай он был грязным, осунувшимся и заросшим щетиной.

      – Этьен дель Мар? – неуверенно спросила она, не слишком точно припоминая его имя. – Господи Боже. И вы на этой войне… – она была поражена таким совпадением.

      – Де Морель, – поправил он и улыбнулся, насколько это вообще было уместно в такой ситуации. – К сожалению, да. Я понимаю, вас это едва ли волнует, но это не было моим желанием, это мой долг, который я принял на себя, присягнув моему Императору. Мне искренне жаль, что наши страны враждуют.

      Молодой хирург только тяжело вздохнул.

      – Война…это ужасно. Сколько гибнет. Сколько будет калек. И вы теперь на положении военнопленного, мне очень жаль, – сказала Ева, накладывая повязку.

      – Вы… вы мне сочувствуете? – Этьен распахнул глаза от неожиданности. Он ожидал ненависти, но не некоего даже понимания, да еще и заботы, пусть чисто медицинской. – И лечите меня? А вы не знаете, кто вытащил меня с поля боя? – спросил вдруг он, уверенный сейчас, что это был сослуживец.

      – А я должен вас ненавидеть? – удивленно спросила Ева. –