Фауст. Сети сатаны. Оливер Пётч

Никогда еще это прозвище не казалось ему столь неуместным, как в этот тяжелый час. Все его остроумие, вся любознательность не помогли ему возвыситься, а напротив, низвергли в эту бездну, из которой, казалось, не было спасения.

      Минуты тянулись нестерпимо долго. До слуха то и дело долетали отдаленные крики и собачий лай. Наверное, половина Книтлингена была сейчас в Шиллинговом лесу – в то время как он, трус и неудачник, сидел в камере.

      Когда рассветные сумерки разбавили ночную темень, крики и лай стали заметно громче. Люди возвращались из леса. Вскоре за дверью послышались тяжелые шаги. Скрипнул засов, и дверь распахнулась. В сером прямоугольнике стоял староста собственной персоной. Плащ на нем был порван и покрыт грязью, на лице блестели капли пота и росы. Он поднял фонарь и осветил камеру. Иоганн увидел, что старик улыбается.

      – Хорошие новости, парень, – сообщил он. – Хотя бы фогт не станет рвать тебе башку. Маргарита нашлась.

* * *

      Прошла еще целая неделя, прежде чем Иоганн смог увидеть Маргариту.

      Для горожан – как для взрослых, так и для детей – он превратился в пустое место. Когда отправлялся собирать виноград, люди его избегали. Зачастую юноша в полном одиночестве трудился среди общипанных лоз, а когда приносил к повозке наполненные корзины, крестьяне молча смотрели на него и плевали ему под ноги. А стоило ему уйти, тотчас начинали перешептываться за его спиной. Иоганн стыдился показываться в Маульбронне. Отец Антоний, скорее всего, покачал бы головой, глядя на юношу, который не уберег лекарство для смертельно больной матери, а потом бросил в беде своего младшего брата и подругу.

      Мартин так и не нашелся, и надежда разыскать его живым таяла с каждым днем.

      Когда ярмарка подошла к концу, артисты и торговцы покинули Книтлинген. Астролог Тонио, по всей вероятности, уехал еще раньше. Во всяком случае, его повозки давно не было видно у трактира. Ганс Харшаубер, один из немногих, кто еще разговаривал с Иоганном, сказал, что бродячий маг действительно убрался из города еще в первый день ярмарки.

      Несколько человек под началом Йорга Герлаха и фогта продолжали разыскивать Мартина. Они выпускали на поиски собак, сами прочесывали лес и забредали почти до Шварцвальда и по другую сторону Бруксаля. Рассылали курьеров в отдаленные деревни и города, но мальчик как сквозь землю провалился. Единственное, что удалось найти, это маленький деревянный башмак Мартина, валявшийся недалеко от поляны.

      Хуже всего Иоганну приходилось дома. Ни отец, ни старшие братья с ним не разговаривали. Даже челядь его презирала. Вечером старая кухарка молча ставила перед ним миску с супом или овсяной кашей, и отныне его не упоминали даже в застольных молитвах. Ночами Иоганн лежал в своей комнатке и смотрел на пустую кровать младшего брата. Что же произошло тогда с Мартином? Жив ли он еще? И если да, то что с ним сталось? Может, он сидит сейчас, запертый в каком-нибудь сарае или клетке, и проклинает старшего брата, который не сумел его уберечь? Или работорговцы держат его, закованного