Обольщение. Гнев Диониса. Евдокия Нагродская

знает? Судьба иногда сталкивает людей совершенно неожиданно для них. Да вы куда едете?

      – В С.

      Я начинаю хохотать. Он смотрит на меня удивленно.

      – Да ведь я тоже еду в С.

      – Да неужели? Как это хорошо! Вы уж позвольте мне навестить вас.

      – Конечно. Я познакомлю вас с семейством, где буду гостить. Толчины. Может быть, слыхали.

      – Слыхал, слыхал. И много хорошего.

      – Я познакомлю вас с милыми барышнями и надеюсь, что вы не будете скучать.

      – Хоть ни с кем не знакомьте – я приду для вас… Право, мы так мало знакомы, а вы мне точно родная.

      – Виктор Петрович! У вас, наверное, ужасно много такой родни по всей России! – качаю я головой.

      Он краснеет.

      – Вы, конечно, имеете право посмеяться надо мной, но иногда, знаете, бывает, что с иным человеком сходишься ближе в двое суток, чем с другим в десять лет, а я человек откровенный. Часто люди считают это большим недостатком. Не правда ли?

      – Только не я, – ласково отвечаю я.

      – Ну, вы – особенная.

      – Нет, я нисколько не особенная и терпеть не могу, когда меня подозревают в желании оригинальничать, – мой тон сразу становится резким.

      – Боже мой, Татьяна Александровна, да разве я сказал что-нибудь подобное? – восклицает он.

      – Да нашли же вы во мне какие-то особенности, – говорю я, пристально всматриваясь в полупрозрачную светотень, падающую от тонкого белого платка на личико молоденькой богомолки.

      – Ах, да вы не поняли меня! Я хотел сказать, что вы не такая, как другие…

      – Хуже?

      – Да нет.

      – Я лучше всех?

      – Ах, какая вы… Не в этом дело, а…

      – Ну запутались! – смеюсь я.

      – Да вы хоть кого запутаете, – говорит он полусердито и начинает перелистывать мой альбом.

      Мы молчим. Старшие богомолки клюют носом, а девушка смотрит вдаль большими грустными глазами. Какое милое личико! Из-под белого платка по спине спусается тяжелая русая коса, маленький ротик полуоткрыт… Что она думает? Какое сочетание грусти и интереса к окружающему! Если бы я была мужчиной, я бы не влюбилась в эту девушку, но хотела бы ее иметь сестрой или дочерью. Это, наверное, одно из тех существ, около которых так тепло и уютно жить…

      – Вот знакомое лицо! – восклицает Сидоренко. Оборачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на набросок, сделанный с «того». Я вздрагиваю, как от испуга, и молчу, боясь, что мой голос дрогнет.

      – Кто это? – опять спрашивает Сидоренко, подавая мне альбом.

      Я заглядываю и равнодушно говорю:

      – А, это я ехала с ним до Москвы – какой-то англичанин, забыла фамилию.

      – Старк!

      Я ставлю такую кляксу на лицо третьей богомолки, что, если бы мой собеседник что-нибудь понимал в живописи, он обратил бы внимание на это. Но он не замечает, и я, собравшись с духом, отвечаю:

      – Старк? Да, кажется, так. А откуда вы его знаете?

      – Я познакомился с ним года три назад здесь, на Кавказе, у директора Т-ских заводов. Старк – представитель