ГОРГ. Астен Коллин

меня судьбоносным. Ведь после трех раз можно было подавать прошение на службу, если не было «красных лампочек», разумеется.

      Вот и сейчас, вспомнив старого профессора, мне вновь захотелось спуститься в «подполье», то есть нижний город. Я несколько раз бывал там мимоходом.

      Люди мирные, но смотрят на тебя как на приведение, видимо, бояться чужаков.

      Я долго шагал по раскрошившейся лестнице. Какие-то грязные мужики, опаленные солнцем, спали вповалку на траве. Их тела были безобразные и безжизненные. «Разве можно так спать?» – пронеслось в моей голове.

      Я миновал их, когда мне навстречу выбежала девушка. Кудрявые волосы игриво переливались на солнце. Ветер поднимал подол ее красного платья. Она придерживала его одной рукой, застенчиво поглядывая в мою сторону.

      Темные волосы в сочетании с загорелой кожей придавали ей книжный образ. Она была очень красивой. Девушка наклонилась над одним из мужчин и принялась расталкивать его.

      – Вставай, пап, вставай, а то голову напечет! – говорила повелительным тоном она.

      Мужчина лишь мычал и отмахивался рукой. Затем перевернулся на другой бок и захрапел. Девушка тяжело вздохнула, потом зло посмотрела на меня. Так, словно виновником происходящего был я.

      – Что уставился? – враждебно произнесла она, явно не ожидая ответа.

      – Что с ними? – не найдя ничего подходящего спросил я.

      – Что-что! Что пьяных никогда не видел?! – она на секунду замолчала. – Ах да, у вас же там совершенное общество!

      Девушка сняла тонкий платок со своих плеч и накрыла им голову отца. Потом развернулась и пошла вглубь улицы. Ее доброта и резкость сразили меня наповал. И первое, что я хотел сделать – это попросить у нее номер ID, но вспомнив суровый взгляд, которым она одарила меня пару минут назад, передумал.

      Я шел за ней, мечтая хотя бы познакомиться. Поравнявшись с девушкой, решил прочесть ей несколько строк собственного сочинения, ведь раньше, насколько мне было известно, девушки были без ума от поэзии (а она, наверное, была такой же древней, как все христины-динозавры).

      Теперь нет ничего -

      Пустота…

      И остался бездонный покой,

      Но так громко кричит душа

      По ночам, слыша стон и вой!

      Это сердце стонет в обиде,

      Это просто пульсирует боль,

      Ты хотел бы всегда ненавидеть,

      Но с тобою живет… любовь.

      По мере прочтения ее шаги становились все короче и медленнее. Я понял, что на верном пути. Наконец девушка совсем остановилась и пристально посмотрела на меня.

      – Ты что дурак? – серьезно спросила она.

      Я проглотил последние слова, не понимая, что происходит.

      – Думаешь, что в нижнем городе живут одни идиотки, да? Зачитал какую-то лабуду, они уши развесят и все, пойдем за уголок?

      Ее нахрапистость выбила меня из колеи. Вся женственность образа растаяла под натиском грубых слов. Она не могла оценить