Манхэттенский треугольник. Анатолий Сигов

заплатить отчисления за первую книжку и, дай бог, аванс за вторую и, может быть, за третью. И билеты в это время уже будут не слишком дорогими.

      – Хотите, чтобы я вам показал Нью-Йорк? Или вас там будут плотно опекать потенциальные женихи?

      – Не будет там никого. Я их всех оставлю здесь.

      – Так хотите? До Лос Анжелеса не доберусь, а в Нью-Йорке смогу побыть несколько дней, а потом поеду по своим делам в Оклахому.

      Она всё ещё раздумывала.

      – Не знаю. Может быть.

      Пушкин уже был совсем рядом, и она остановилась.

      – Знаете, Андрей! Вам лучше дальше не ходить. Хорошо?

      Она впервые назвала его по имени.

      – Я – человек, который не создаёт проблем. Вы это знаете. Как я услышу от вас о Нью-Йорке?

      – Позвоните в редакцию и представьтесь, кто вы. Ну, а сейчас мне надо идти.

      И не прощаясь, быстрым шагом пошла вверх по улице.

      ОКТЯБРЬ.

      Осень в Нью-Йорке самое приятное время года. Весна быстро проходит и наступает жара, а с ней и духота. А тёплые и солнечные деньки осени продолжаются почти до самого Дня благодарения, и только потом задувают ветры с Гудзона и приносят с собой холод и сырость.

      Прошлая ночь была ветреной, и все тротуары и машины у обочин были засыпаны огромными жёлтыми листьями, сорванными с деревьев. Через белую мглу пробивалось солнце, причудливо отражаясь от огромных поверхностей небоскрёбов Манхеттена. А он брёл по улицам, поглядывая на знакомые городские пейзажи и не понимая, почему он так стремился в Нью-Йорк. Шумный, грязноватый, с массой проблем. Населённый выходцами со всех концов света, и надо сказать, не лучшими представителями рода человеческого. Но есть в городе необъяснимая динамика, притягивающая людей. И его тоже.

      Прилетел днём раньше, и сегодняшний день решил использовать, чтобы приодеться. В Москве не мог позволить себе подобного удовольствия. Цены там зашкаливали по сравнению с Нью-Йорком, а платили начинающим авторам совсем скудно. С такими гонорарами было не до покупок одежды. К тому же не хотелось лететь с ней в одном самолёте, где она размещалась явно не в туристическом классе, как он сам. И только вечером собирался позвонить Майе в гостиницу. Всё же оставались сомнения, а правильно ли он сделал, ввязавшись в приключение с такой женщиной.

      После той прогулки по Москве виделись всего два раза. Он позвонил и только с третьего раза застал её в офисе. Понимая, что прогулки больше не состоятся, пригласил на чашку кофе. Она сослалась на занятость и позвала с собой на открытие выставки в галерее Гельмана. Он пришёл только из-за того, что мероприятие происходило днём, и предположил, что контингент там будет творческий. Но не угадал и застал в зале, в основном, разряженных и благоухающих дам, охающих и ахающих по любому поводу, и в особенности от того, что они там повстречали друг друга. Ну, и ещё несколько упитанных мужичков, которые, собравшись в кружок, гуторили о чём-то своём. На произведения искусства мало кто обращал внимания. Майя сразу же оставила его и пошла по периметру галереи, где её останавливали, учтиво приветствовали и что-то ей говорили. А он, в отличие от других собравшихся, попытался