Кляча. Игорь Муллер

1982 года была суббота. По субботам личный состав на строительные объекты не выходил. Суббота – день промывки мозгов и помывки тела. С утра до обеда – обязательные политзанятия в «красных уголках» каждой казармы. И утреннее субботнее построение никто не отменял. После завтрака в армейской столовой вся часть, полтысячи человек, совершали ритуальное построение на плацу.

      «Утро красит нежным светом, утро красит нежным… цветом…», – вертелось в Гошиной голове. «Цветом или светом?» – подумал Гоша, – «стены, мать его, Кремля…». Дальше слов Гоша не знал и поэтому играл с первыми двумя строчками, подбирая неприхотливую рифму к слову «кремля». Получалось политически неправильно, но надо же чем-то занять мозг, пока комбат на трибуне звонким тенором зачитывал с бумажки вчерашние итоги: «Отделение такое-то уложило столько-то кубов кирпичной кладки, отделение сякое, берите пример с отделения такого… лучше надо работать, товарищи солдаты… родина нам доверила… добросовестно выполнять… все усилия бросить на выполнение плана… каждый боец… командирам отделений обратить внимание…сразу докладывать своему командиру… весь личный состав должен…»

      Обычная утренняя молитва. Стандартный набор армейского канцеляризма, вперемешку с легким матом, скрещенный с лозунгами партии, в которых изо дня в день повторяются даже числа кубометров кирпичной кладки. Никто не хочет давать рекордам свои имена. Все хотят на дембель.

      Гоша и несколько бойцов из его роты стояли на левом фланге построения. Еще человек десять из их же первой роты – лицом к строю, у трибуны – остатки потрепанного дембелем духового оркестра. Собственно, почти всё, что осталось от первой роты. Остальные уже дома или на пути к нему.

      Музыканты держали в руках инструменты – «медные загогулины», как говорил вечно нетрезвый майор-зампохоз.

      Майор прекрасно разбирался в алкогольных напитках, но не понимал, что у загогулин тоже имеются имена: тромбон, труба, корнет какой-то там бемоль и даже геликон. Да и зачем ему знать? С ними водки не выпьешь!

      С инструментами бойцы обращались бережно. Не только потому, что, благодаря им, можно было пару раз в неделю ускользнуть от казарменного однообразия и порепетировать в клубе «Прощание Славянки» или «Амурские волны». Про-сто эти ребята уверены, что духовой оркестр – первичен, а армия – вторична.

      Рослый сержант Вова по кличке Бэк, немного сутулясь, стоял в оркестровой группе с большим барабаном на широком ремне через плечо. До армии Вова никогда в руках барабана не держал, но возможность отлынивать от службы упускать было нельзя. «Та шо ж я – в такт не попаду?» – спросил себя Вова, когда через полгода службы набирали состав для духового оркестра части. Этот состав иногда менялся, но партию на барабане всегда исполнял Бэк. Он очень гордился участием в оркестре. Наверно, даже больше, чем Ринго Старр участием в Битлз.