Кляча. Игорь Муллер

построении части комбат должен был зачитать очередную порцию фамилий везунчиков, на которых снизошла благодать приказа о демобилизации.

      Поскольку рота, в которой служил Гоша, была вся одного призыва, то на дембель их отправляли небольшими радостными группами по 15–20 человек с интервалом в 4–5 дней. Рота – 150 человек. В части 4 роты. Все роты разного призыва. Весна-осень-весна-осень. Вивальди цвета хаки.

      Одни уходят – другие приходят. Круговорот говна в природе – сержантская поговорка. Одни привозят в себе мамкины пирожки и грустно с ними расстаются, истекая потом и кровью, а другие мчат к взрослой жизни навстречу планам партии и белому крепленому.

      Гоша ждал его два года. 24 незабываемых месяца. Ровно 730 дней.

      Именно в этот день два года назад он пришел в военкомат по повестке и вместе с 99 другими был призван на срочную службу в ряды Советской армии.

      Сто человек размазанной колонной в сопровождении «покупателей» – видавшего жизнь хронического старшего лейтенанта под центнер весом и пары юных худощавых сержантов – прошли несколько кварталов по цветущему весеннему городу. Пахло сиренью, перегаром и… неизвестностью.

      Конечно, их вели не по центральной улице. Но пацанам повезло. Даже в том захолустье, по которому они шли к вокзалу из военкомата, приветливо позвякивала пивными бокалами местная тошниловка. Как оазис в пустыне! А какой верблюд пройдет мимо? Кучка местных завсегдатаев дружелюбно уступила место ворвавшимся из каравана. Со словами «та мы по бокальчику», облизывая пересохшие от волнения губы, стриженная налысо сотня бесцеремонно оккупировала богом посланный гендель.

      Тетя-крановщица, наверное, долго будет вспоминать выручку того вечера. Никто не следил, чтоб до краев. Никто не считал налитые бокалы. Просто верблюды понимали, что следующий водопой в своей жизни они увидят не скоро. И деньги в ближайшее время им будут совершенно ни к чему.

      Погонщики опрометчиво пошли на поводу у каравана, но матерый старлей все-таки сумел занять ключевую высоту – контрольную точку у крана. И каждый раз, когда он произносил басом свое заклинание «по одному в руки», крановщица зыркала исподлобья на маленькие звездочки на его потертых погонах, закатывала глаза на тусклую лампочку на низком и грязном потолке и презрительно фыркала.

      Запах сирени сюда не проникал никогда. Плотное амбре кислого пива, дешевого вина, мочи и сигарет «Прима» создавало неповторимую атмосферу провинциального советского общепита. Но жажда отключает обоняние. Иногда вместе с мозгами. И когда пацаны начали доливать в пиво портвейн, взятый заранее «на дорожку» в рюкзачок, погонщики поняли, что верблюдов надо срочно загонять в стойло. Старлей обхватил ручищами пивной кран и, перекрикивая толпу, попытался донести до будущих защитников родины смысл слов «пиво кончилось», «дисциплина» и «… вашу мать». Сержанты с раскрасневшимися от волнения лицами старались проделать то же самое, но с улицы. После десятиминутных увещеваний сто человек двинулись дальше с гордо поднятыми головами. Кто-то даже лихо затянул «Ой, мороз, мороз…».

      Конечно,