Его Америка. Акпер Булудлар

богу.

      Туран сообщил, что у него есть доступ к большому земельному участку в Гебеле, мол, может, это нам пригодится в каком-нибудь проекте. Еще он сказал, что у него есть связи, через которые команда может связаться напрямик с высшей администрацией университета. Это великолепно, а то надоело находиться в зависимости от Gənclər Təşkilatı.

      В общем, встреча прошла удачно, могу со спокойным сердцем улететь.

      7 августа, 2012

      Утро.

      Не могу поверить, что завтра в это же время я буду не здесь, а на пути в Америку. Опустошение и всякие негативные эмоции прошли, теперь только и только страсть к новой жизни.

      Так благодарен, что у меня шанс начать все заново. Все те ошибки, что допускал здесь, там не допущу: буду учиться, а не отлынивать, буду мил к новым людям, буду больше времени уделять творчеству. Я буду. I’m gonna trade this life for fortune and fame, I’d even cut my hair and change my name.

      Сейчас поеду прощаться с дядей. Вечером прощусь с ребятами. Рейс в три часа ночи. В час с Геной выедем в аэропорт.

      Из Баку во Франкфурт, оттуда в Вашингтон, три дня в Вашингтоне, оттуда через Шарлотту в Лексингтон, и из Лексингтона в Берею – в конечный пункт назначения.

      Что ж, пора увидеть воочию индивидуализм, капитализм и прочие -измы, приписываемые этой стране. Мне все-таки кажется, что прав Вебер. Последние исследования Culture Matter RP доказывают это тоже.

      8 августа, 2012

      Утро. Аэропорт Франкфурта.

      В Баку придрались к гуаши в багаже, мол, интроскоп показал, что это похоже на опасную химическую жидкость. Я вытащил тюбики, показал, и пропустили.

      Сейчас с Орханом, другим финалистом, гуляли по аэропорту. Вернувшись, у гейта столкнулись с финалистами из Кыргызстана. Четыре девушки и ни одного парня. Госдеп, IREX, где же гендерный баланс?

      И еще, только что общался с парнем из Иордании. Я у него заметил уд, попросил дать сыграть, он дал, и у нас, у двух музыкантов, завязалась беседа. Узнав, что я из Азербайджана, он спрашивает, люблю ли я rakı. «Ракы? Алкогольный напиток?» – переспрашиваю я. Да.

      Оказывается, он от отца-алкоголика, напивающегося ракы и тираническими нравами не дающего ему житья, убегает к брату в свободную Америку.

      Правильно поступает, я хвалю его. Пусть борется за свою свободу.

      Вот в одиннадцатом классе, когда тетя забрала телефон и не пускала из дома по той причине, что возвращался я подшофе и в позднее время, в знак протеста я взял да убежал из дома, желая, чтоб она испугалась за меня и поняла мою значимость. Бедная женщина одну ночь с родственниками искала меня в больницах, отделениях, чайханах, разных интернет кафе и даже в морге. На следующий день явился я сам, добившийся цели. Она вся заплаканная посмотрела на меня, и я хладнокровно попросил ее больше никогда не посягать на мою свободу. Мол, я люблю свободу и не допущу, чтобы меня сдерживали от того, чего мне хочется делать.

      Сейчас понимаю, что поступок, конечно, был не адекватный, да и образ жизни в ту пору мой был не примерный, но чтобы отобрали мою личную вещь и держали под домашним