Пять месяцев после катастрофы. Татьяна Александровна Пекур

это ошибка! Мама сказала про корону, но может она имела в виду что-то не столь роскошное? Я стала протестовать и звать Юншэна, девушки заметались заполошно, а когда услышали шаги моего опекуна, одна из них метнулась в угол, подняла что-то цветастое и накинула мне на плечи.

      – Что такое? Софен? Они грубы с тобой? – его глаза препарировали бедных девушек, обещая суровую кару. Я уже видела, каким он может быть серьёзным, но сейчас его лицо было жестоким, а взгляд тяжёлым и непримиримым. Губы кривились в презрительной и обещающей кары ухмылке, отчего девушки стали бледнее полотна.

      – Юншэн… – тихо позвала я. Подошёл ко мне и оглядел бегло, удовлетворённо кивнул себе, уверившись, что я в порядке. Шагнула к нему, положила ладонь на рубашку напротив сердца, заглянула в глаза и улыбнулась ласково. Закрыл глаза, а когда открыл, в них уже не было холода. – Они не виноваты. Это я! Смотри! Корона, она дорогая! Это ошибка! Не нужно такую…

      – Эту? – он подошёл к китаянке с родинкой и выхватил из её рук подставку. – Ты права, Софен! Неси лучше! – скомандовал он девушке, а я изумлённо открыла рот. Но мои возражения прервали в самом начале. – Только лучшее. Для моей… моего феникса.

      – Но…

      Мой демон не стал больше размениваться на слова и обсуждения, он стал командовать. Резкие, гортанные выкрики, девушки с ног сбивались, таская всё новые и новые украшения. Заколки, шпильки, три короны на выбор, одна роскошнее другой. А Фиму так же обслуживают? Сказал, что тётя уже выбрала себе наряды, так что теперь дело за мной.

      – Эта! – поднял тонкую, ажурную корону, мерцающую и сверкающую. Птичка с изогнутой шеей раскрыла крылья с пятью большими перьями, на которых алыми пятнами крови переливался на свету красный нефрит, подвески звенели нежно. На их концах были большие жемчужины. Я разрывалась от желания воспротивиться такой дорогой покупке и оставить это произведение искусства себе навсегда! Продавщицы упаковали её в деревянный ящичек и вынесли из комнаты. – Идём! Они всё сделают.

      Как он и когда расплатился, я не заметила. Фима восторженно рассказывала мне, как божественно сидят на её фигуре кимоно из шёлка, как ласково девочки себя с нею вели, напоили чаем, долго подгоняли длину подола. Посоветовали заколки и серьги, духи, пробуждающие тайные желания. Я вытаращилась на Фиму, подозревая, что эти самые духи куплены с определённой целью.

      – Юншэн такой щедрый! Самое лучшее выбрал! – улыбалась Фима многозначительно. – Да, я и тебе пару флаконов взяла! А что? Девушка должна пахнуть так хорошо, чтобы мужчина потерял голову! И волю, и сон тоже!

      – Фима! – я ощутила, как полыхают щёки. Всё-то она знает! – Ты бы лучше о полёте думала! Не страшно?

      – А что там страшного? – махнула пухлой ручкой тётя, рассматривая через стекло, как грузят наши платья в фургон. – Я уже летала на вертолёте. И самолёте, – добавила она, вспомнив наше сюда путешествие. – Ты себе бельё выбрала?