В поте лица своего. Цари. Анатолий Рубцов

уважительно сказал Арей. – Звучит солидно. Но, к сожалению, непонятно. – Он усмехнулся, так как почувствовал, что, следуя манере робота, начал изъясняться несколько высокопарно.

      – Что ж непонятного? Разум вообще непознаваем, а уж познать причины агрессивности разума, когда, казалось бы, по определению он должен нести исключительно добро, – нет, познать причины агрессивности разума, скажу я тебе, дело безнадежное. Потому мы и называем эту агрессивность трансцендентной. – Возможно, заметив насмешку Арея, робот начал изъясняться в другой, более свободной, манере.

      – А вот то и непонятно, что вы агрессивность разума определяете как трансцендентное свойство. Возможно, стоит отнестись к агрессивности как к имманентно присущему качеству разума, и тогда все встанет на свои места и вам легче будет изучать ее причины. Не зря ведь земные философы называют разум своим оружием. Вспомни историю Земли – и ты поймешь: чем разумней становился человек, тем изощренней он был в своей агрессивности. У нас, у бессмертных, это не так лишь потому, что мы боимся смерти. Страх смерти тормозит нашу агрессивность, но не разум.

      – Ну… существует и такой подход. Только им занимается не Тартар, – Бриарей оглянулся на своих товарищей, которые, похоже, потеряли всяческий интерес к их научному диспуту и опять отключилсь, расслабленно повиснув в воздухе. – Вы на своем Олимпе привыкли философствовать; мы же тут, в Тартаре, заняты конкретным делом, нам рассуждать некогда – нам план гнать надо.

      Арей понял, что гекатонхейры в Тартаре лишь исполняли роль искусных подмастерьев, техников, и все, что говорил «сторукий», воспроизводилось с чужих слов, не им самим придумывалось.

      – Ну и что ж не гоните? Почему отдыхаете в рабочее время? – не скрывая насмешки, спросил он.

      – Мы не отдыхаем. На дежурстве мы. На пост номер один заступили, – с обидой в голосе ответил Бриарей.

      – Это и есть «пост номер один»? – полюбопытствовал Арей, оглядывая помещение. – Что ж тут такого?

      – Тут главный вход в Тартар и единственный выход из него, – гордо ответил Бриарей, указывая на зловеще поблескивающие ворота. – Наша задача – охранять выход.

      Арей с любопытством заглянул в щель между створками ворот, из которой продолжал доноситься стон, но ничего там не увидев, кроме все той же серой кисеи, спросил о том, что его давно занимало:

      – Кто же там стонет так? Это от него вы охраняете выход?

      – Да. Это Ехидна[6], – неохотно пояснил Бриарей. – Рожает очередного монстра.

      – Что, много их, монстров этих?

      – Да уж достаточно. А она плодит все новых. Вот и охраняй выход день и ночь, да за те же деньги кстати. Ну посуди сам: Химера, Кербер, Гидра, Ортр[7] – казалось бы, хватит, для исследований достаточно. Да что там говорить, и одного Тифона[8] с лихвой хватило бы, а тут… блядь, заповедник целый, – в сердцах пожаловался киборг.

      Арей знал, что киборги имеют примитивную нервную систему, наделяющую

6

Кровожадное чудовище, полуженщина, полузмея, дочь Тартара и Геи. Согласно некоторых мифов – мать Скифа, родоначальника скифов.

7

Химера – трехголовое огнедышащее чудовище с передней частью льва, туловищем козы и хвостом дракона; Лернейская гидра – стоглавый дракон; Ортр – страшный двухголовый пес.

8

Сын Геи и Тартара, чудовище с сотней драконьих голов. Восстал против Зевса, но был побежден и низвергнут в Тартар.