Твари на подхвате. Первая часть Хроник Корпорации. Мир Корпорации. Алексей Щуров

снова раздался голос, но уже с циничной ноткой, и недобро блеснули крысиные глаза. – Ну а для меня нет ничего нового, что я грудь не видел?

      Лауфейсон оглянулся на мать. Она кивнула ему в ответ. Осталось только подчиниться требованию. Икол закрыл за собой дверь и плотно прижался спиной к стене – так плотно, словно ему хотелось вдавиться в нее. Он не знал, чего точно хочет: услышать, о чем говорит врач, или лишиться навсегда слуха и зрения, чтобы никогда не знать этого.

      Неожиданно у него в голове пронеслась мысль: достало все.

      И образование, и проблемы с работами, и нищета, и презрение людишек.

      А главное: достала она своими принципами.

      На них далеко не уедешь.

      И теперь Икол понимал, что сегодняшний визит к врачу – не более чем долг, который его тоже тяготил.

      Лауфейсон понял: сейчас ему нужен окончательный ответ врача. Даже если он прозвучит как приговор – тем лучше.

      – Заходите!

      Из кабинета высунулась лохматая голова – такая лохматая, что лица невозможно было рассмотреть. Лауфейсон вернулся в кабинет. Лаувейя уже сидела на месте и неловко поправляла кардиган. Врач скрылся за письменным столом.

      – Ну что, лечиться будем? – хрипло прокаркал он.

      – От чего? – спросил Икол.

      – Вы же на меня выходили через знакомых, а теперь еще спрашиваете, – недовольно проворчали из-за бумаг. – Как там вас по имени?

      – Лауфейсон – выдавил из себя Икол. – Ну так что там с матерью?

      – То, что и предполагалось, раз меня искали. Мне говорить? – вопрос уже был адресован Лаувейе.

      – Я же сказала, что не расскажу, – жестко ответила она.

      – Я же онколог, – донеслось из-за бумаг. – Профи. И меня просто так не разыскивают и загодя записываются ко мне на прием. Так что скажу я. Или еще не поняли?

      – Что за диагноз? – Лауфейсон решил, что момент истины настал.

      – Не стану грузить терминами, – прохрипело из-за бумаг. – Сразу скажу, что рак молочной железы лечится.

      – И как же? – пытаясь сохранять спокойствие спросила Лаувейя.

      – Очень просто: маммография, чтобы наверняка подтвердить диагноз, анализ пункции на гистологию, медикаментозное лечение, операция и курсы химиотерапии – все по протоколу и по стандартам. Вот прайсы, изучайте.

      Рука высунулась из бреши между стопками бумаг, сжимая толстый прозрачный файл. Лауфейсон неуверенно взял его и раскрыл на первой попавшейся странице.

      – Это… что? – Лауфейсон устремил вопрошающий взор в брешь.

      – Расценки, расценки на процедуры, медикаменты, расходные материалы, ну и на оплату работы персонала. Все утверждено больницей, а отдельная оплата потом идет еще и мне, – слащаво промурлыкало из-за бумаг.

      – Да вы спятили! – воскликнул Лауфейсон, отшвыривая файл.

      – Цены устанавливает больница совместно с кафедрой онкологии медколледжа, поскольку все онкологи с кафедры, к тому же я профессор, и посему пациенты