Где твои крылья, ангел?. Максим Сергеевич Стрельцов

p>

      Жизнерадостная картина красочного весеннего полудня, приласканного нежным светом солнца, развернулась в тени церковных куполов. От звуков праздничного перезвона стаи птиц вспорхнули в небо, перетряхнув ветви деревьев с распускающимися почками листьев. Темно-синие голубиные крылья шелестели приятным слуху хлопаньем над головами прохожих. Аромат цветущих клумб разносился с беспощадной силой по всей округе и заполнял собой апрельский воздух, как вино заполняет пустой бокал. Небо, выразительно голубое и яркое, такое далекое глазу, но такое близкое сердцу – его божественные объятия растянулись от одной окраины горизонта до другой, от востока до запада. И в этом лазурном пространстве плывут облака, как в море корабли, как каравеллы в океане, совершая свое нескончаемое кругосветное путешествие до ненайденного края земли…

      – Подходите, добрые христианские люди! – проскандировала высокая тучная женщина с красными щеками, набухшими от широкой улыбки.

      – Подходите, дорогие мои. Бог даст, поможем, чем сможем, – обратилась она к слабо шагающему старику, на одежде которого виднелся отпечаток нищеты, а на лице – отпечаток голода.

      Женщина услужливо взяла старика под руку и провела в небольшой огороженный дворик с палатками, над входом в который вывешен транспарант из зеленого сукна с надписью: «Добро пожаловать на ярмарку!»

      Ярмарка разместилась на небольшой площади среди высоких кленов в полусотне метров от территории местного храма. Наполнявшееся людьми пространство на мостовой окружили двенадцать палаток с крестами и иконками внутри. В пяти из них всем подходившим подавали еду в одноразовых тарелках и ломоть свежего хлеба, в четырех других наливали горячий чай, в трех оставшихся были лишь пластиковые столы и стулья, где все желающие могли отобедать. Ни за еду, ни за чай, ни за место в палатке денег никто не брал. Гости ярмарки расплачивались улыбками и устными благодарностями. Казалось, что нет в мире более дружественного места со столь притягательной атмосферой. Отблеск света от золотых куполов на фоне придавал ярмарке еще более чудесный, благодетельный вид. Запах немытых тел и грязных одежд перебивал аромат похлебки и чая с медом. Грусть в глазах оттеняла робкая улыбка. Доброта освещала безнадежно опечаленные нищенские лица сильнее, чем лучи полуденного солнца.

      Один мужчина в шерстяном свитере с довольным видом расхаживал среди бедняков вместе с той самой тучной краснощекой женщиной.

      – Посмотри, Наденька, как Новиковых обступили! Видно, чудо как хорош Людмилин суп, – сказал он, подойдя к одной из палаток, куда выстроилась целая очередь.

      В этой палатке за прилавком орудовали два молодых человека в кухонных фартуках. Впереди стоял наполнявший подставляемые тарелки мужчина лет двадцати семи с вялым, слегка пухлым животом, широкими бедрами и покатыми плечами. Выглядел он как рядовой офисный работник – одет в серые неприметные брюки, бело-голубую рубашку и коричневые ботинки без шнурков. Лицо его тоже не отличалась особенной выразительностью: лоб с округленными очертаниями, высоко расположенные, как бы постоянно вздернутые, густые брови, темные короткие волосы, круглый подбородок без щетины и блестящие карие глаза, спрятанные за очками для зрения с небольшими линзами на тонкой металлической оправе. Рядом с ним стояла худая невысокая девушка двадцати трех лет со скромной фигурой, бледной кожей и заплетенными в короткую косу белокурыми волосами. Она каждому подходившему вручала добротный кусок белого хлеба, беспрестанно сияя своими яркими голубыми глазами.

      – Как дела, Андрей? Справляешься?

      – Да, Вячеслав Борисович, – робко улыбаясь, ответил мужчина и снова взялся за половник.

      – А Люда наша как сияет! – из других палаток также послышались голоса (преимущественно женские), обращенные к Новиковым.

      – Еще бы ей не сиять! Первые месяцы замужества самые счастливые.

      – Что скажешь, Люда? Хорош муженек?

      – Кончено! – смело ответила девушка. – Чувствую себя, как за каменной стеной.

      – Это хорошо. А по хозяйству справляется? Нынче ленивые мужики пошли.

      – Справляется! И розетки работают, и ножи заточены – все как полагается.

      Люда развернулась и поцеловала супруга в щеку, отчего тот слегка покраснел.

      Пока женщины переговаривались о своем, Вячеслав Борисович отошел к другой палатке на пару минут, но потом снова вернулся к Новиковым со стаканом черного чая в руке. Он, чуть потолкавшись своими широкими плечами, протиснулся за прилавок, чтобы не мешать прохожим, и начал разглагольствовать о жизни, стоя над ухом Людмилы.

      – Моя мать тоже рано вышла замуж. Впрочем, в те годы это было нормально. Настоящая героиня была! Через два года после свадьбы отца в Афганистан отправили. Сколько уж лет он там прослужил во славу отечества! Полковник Радимов – его подвиги прославили нашу фамилию на поколения вперед. А мама тем временем и меня растила, и учителем работала в церковной школе. Великая женщина…

      Рассказ Вячеслава Борисовича слушали все, кроме Андрея и подходивших к нему за похлебкой бедняков. Особенной внимательностью