Отдать якорь. Рассказы и мифы. Сергей Воробьев

упёр руки в бока и уставился на него долгим немигающим взглядом. Но это не произвело на Васю ни малейшего впечатления. Взор его так же блуждал по не видимым простому смертному весям.

      – Вася, это ты!? – хриплым взволнованным голосом почти прокричал Николай Иванович. Верни мне тыщу франков, сволочь!

      Вася с трудом сфокусировал глаза на стоящем перед ним крикуне и ещё шире улыбнулся.

      – Ты видишь? Он издевается надо мной. Я сейчас набью ему морду!

      – А может быть, это не Вася, – сделал предположение Гена.

      – Ну, как же не Вася! И джинсы те же, и рубаха, и мордуленция наглая.

      – Свой в доску, – добавил я.

      – Да они здесь все на одно лицо, – стал уговаривать Гена.

      Николай Иванович стал приглядываться.

      – Вася, подлец, ну скажи хоть слово! Или ты хочешь, чтобы я тебе харю начистил за твои проделки?

      Вася даже глазом не моргнул.

      – Или притворяется, или действительно не он.

      Гена стал отводить Николая Ивановича в сторону.

      – Не он, уверяю тебя. Но похож. Может быть, даже его родственник. Но не Вася. Сам видишь, не реагирует он на тебя. Конечно, если разыгрывает, то комар носа не подточит. Пойдём на пароход. Так спокойней будет. Всё равно здесь ничего не добьёшься. Компенсируем мы тебе потерю. Пусть это на его совести будет.

      – Да какая у них, у басурманов, совесть!

      – А ты так ему верил, – напомнил я.

      Нас прервал продавец перстня:

      – Problems? – спросил он.

      – Soviet people don’t have problems, because we have an idea and we believe it[6].

      – O! It is fine! Go to the ship[7].

      Мы цепочкой стали выбираться из сутолоки торговых рядов. Впереди, как и прежде, шёл продавец перстня, за ним Николай Иванович. Мы с Геной замыкали цепочку. Мне почему-то захотелось оглянуться и, сделав резкий поворот головой, я увидел истинное лицо Васи Бомбовоза. Без всякого сомнения, это был бывший студент института Лесгафта. Ублюдочно закатив глаза к небу и раззявив в плачущей гримасе рот, он упёр большой палец в свой маленький, прижатый к лицу нос, и ладонью изображал летящую бабочку. Так он провожал своих «земляков». И я был уверен, что и этому жесту он научился у нас в Ленинграде. Об этом, конечно, я никому тогда не сказал.

      Мы, наконец-то, добрались до нашего белого парохода и, поблагодарив продавца перстня за безупречный эскорт, стали подниматься по трапу.

      – I wait you hear. Price is fix.[8]

      – Что он говорит? – переспросил Николай Иванович.

      – Говорит, что будет ждать нас здесь до посинения, пока мы не купим у него перстень по установленной цене.

      – Хрен ему. Пусть ждёт теперь до отхода. А мы ему помашем ручкой.

      Когда стемнело и по бортам включили внешнюю иллюминацию, мы с Геной вышли на палубу подышать свежим вечерним воздухом и полюбоваться издалека огнями Дакара. Продавец перстня всё так же стоял недалеко от трапа и, запрокинув голову вверх, с открытым ртом смотрел на стоящий перед ним научный лайнер. Заприметив нас, он стал подпрыгивать и махать руками, чтобы привлечь наше внимание.

6

У советских людей не бывает проблем, потому что у нас есть идея, и мы верим в неё.

7

О! Это замечательно! Пойдём на корабль.

8

Я жду вас здесь. Цена остаётся прежней.