Отмеченный сигилом. Дмитрий Миконов

и населяющих их кордов.

      Площадка с колоколом отсутствовала, будто снесенная взмахом огромной ладони или… ударом хвоста костяного левиафана. Скорее всего, проклятый титан некогда успел побывать здесь. По ошметкам бревен струилась дождевая вода. Одна из резных дверных створок, закрывавших проход внутрь здания, едва держалась на верхней петле, а второй и вовсе не было.

      Осторожно поднимаясь по ступенькам крыльца, десятник молился, чтобы прогнившее дерево не выдало его звуком или того хуже – не сломалось. «Наверное, прийти сюда было все же не очень хорошей идеей…» – промелькнула в его сознании запоздалая мысль. Но следовало закончить начатое – ведь не отступать же, находясь почти у цели?

      Внутри помещение оказалось меньше, чем ожидалось: два ряда деревянных лавок по центру, узкие проходы вдоль стен, а напротив входа – свернутый набок иконостас, преграждающий путь к алтарю. Еще толком не оценив обстановку, десятник по запаху определил, что в церкви кто-то недавно умер. Причем не позднее вчерашнего вечера. Обильно несло кровью и воняло требухой. Дело начало принимать совсем скверный оборот.

      Через частично проломленную крышу поступало достаточно лунного света, чтобы Лаен наконец разглядел безжизненные тела двух мужчин. Первый, без видимых ранений, навзничь раскинулся на скамье у самого прохода. Второй неестественно ровно, будто прилежный семинарист на лекции, прильнул спиной к деревянному брусу подпорки, что держала остатки крыши. Как позже разобрался Лаен, в таком положении его удерживала крестовина меча, вбитого в живот вместе с куском туники.

      Подойдя ближе и присмотревшись к телам повнимательнее, десятник не поверил своим глазам. Судя по одежде и амуниции, убитые являлись адептами ордена химер – последователями одного из течений магии печатников, которые использовали собственные сигилы ради получения власти над иллюзией. Доподлинно не было известно, каких подношений это им стоило, но освоенная орденцами техника боя в сочетании с фантомами слыла очень действенной.

      Если бы так случилось, что десяток северян – закованных в кольчуги бойцов Гаттейского союза, исконных врагов Аламийской империи, выступил против боевой пары химер – Лаен не задумываясь поставил бы все свои лиры на последних.

      «А сколько бы вы поставили, сударь, если б против химер выступила пара джарахов? – вкрадчиво прозвучал голос целительницы. – Вот я, например, даже сейчас не уверена…»

      «До этого никогда не дойдет! – категорично отозвался десятник. – Химеры и джарахи всегда выступали на одной стороне!»

      «Времена изменились… Теперь происходит даже то, что никогда не могло произойти. Вам, сударь, пора перестать смотреть на мир через призму прошлого».

      Десятнику не хотелось в этом признаваться, но, возможно, Марта была права. Слишком много противоречий скопилось в его мыслях. Они роились в голове, словно мелкие мураши, мешая трезво оценить происходящее и распознать истину. Но в любом случае сейчас имел значение