Погружение в отражение. Мария Воронова

Это очень плохая примета – мыть посуду в чужом доме.

      – Серьезно? Не знал. И в чем суть?

      – У хозяев денег не будет.

      – Значит, не очень.

      – Простите?

      – Примета плохая, но не очень.

      – Вы правы.

      Она полезла в духовку за окороком, надеясь, что кухонный жар объяснит румянец на ее щеках.

      Вооружилась ножом и большой двузубой вилкой, чтобы разделить на порции, но нож соскользнул, и Лариса едва успела отскочить от брызнувших на нее капель горячего жира.

      – А против того, чтобы гость мясо нарезал, такой приметы нет?

      – Такой нет.

      Он принялся за дело. Она удивилась, как неловко и неудобно он держит нож и большую двузубую вилку, но окорок будто сам распадался под ножом на ровные тонкие пласты. Лариса стала выкладывать их на блюдо, украшенное листиками салата.

      Разговорились. Она наконец узнала, что его зовут Алексеем Еремеевым.

      – Слушайте, – вдруг воскликнул он, старательно и неумело срезая остатки мяса с косточки, – а вы не хотели бы вести у нас курсы английского языка для молодежи?

      Лариса сглотнула горечь. Наивно было думать, что он приставал к жене директора потому, что она ему понравилась.

      Она пожала плечами, а Еремеев вдруг страшно воодушевился. Оказывается, он выяснил, что многие хотели бы освежить школьные знания, а возможно, и выйти за пределы фразы «London is a capital of Great Britain». Так почему бы не организовать для ребят занятия хотя бы раз в неделю? Достаточно для взрослых людей, которые искренне хотят учиться.

      По одухотворенной физиономии Еремеева Лариса сразу смекнула, что денег тут не предвидится, и хотела сказать, что нельзя построить коммунизм в одном отдельно взятом человеке, но огляделась и прикусила язык.

      Стыдно ей, состоятельной женщине, запускать руку в тощий комсомольский карман!

      – С удовольствием займусь, – промямлила она.

      Обычно кухонные разговоры рассеиваются вместе с табачным дымом, но в этот раз вышло иначе.

      Заручившись ее принципиальным согласием, Еремеев немедленно связался с секретарем комитета комсомола университета, и Ларисе быстренько оформили ведение курсов как общественную работу, да еще обставили все так, будто она сама выступила с этой инициативой, про нее даже статья вышла в университетской многотиражке.

      Научный руководитель пожалел, что она так вляпалась, но сказал, что в принципе это уникальный опыт, по результатам которого можно сделать прелестную научную работу, а там, как знать, может, и задел для докторской образуется. Ну и педагогические навыки она там прекрасно обкатает.

      Лариса стала приезжать по средам в ДК. Занятия проходили в читальном зале той самой библиотеки, где она впервые встретилась с Еремеевым.

      Она узнала, что в конце таинственного коридора располагается бронзовый бюст вождя, обрамленный малиновыми бархатными знаменами побед в соцсоревнованиях. Их было так много, что рябило в глазах, и вместо гордости за родное предприятие Лариса думала, выбивает