Погружение в отражение. Мария Воронова

такт.

      Зазвучал оркестр Поля Мориа, «Индейское лето», и темный человек подошел, склонился к ней и пригласил танцевать. Лариса пошла.

      В танцевальном зале был приглушен свет, но у нее и так перед глазами все плыло от волнения.

      Рука человека мягко легла ей на талию, и вдруг Лариса отчетливо поняла смысл выражения: «она затрепетала». И подумала о себе, как о чужой: «она затрепетала».

      Вообще она чувствовала себя как в невесомости или на американских горках и была будто пьяная, но тело странным образом улавливало все движения темного человека и реагировало на них.

      Она надеялась, что на следующий танец он пригласит кого-нибудь другого и наваждение пройдет.

      Началась какая-то быстрая композиция, и танцующих сразу прибавилось. Неизвестный повел ее к выходу, оберегая от нечаянных столкновений. Лариса немножко очнулась и поискала глазами мужа. Исполкомовская дама плотно висела на нем, так что со стороны они казались боксерами, сошедшимися в клинче.

      В зале стало душно, поплыл легкий запах винных паров и человеческого пота, а лица вдруг показались Ларисе бессмысленными и распаренными.

      Кавалер предложил ей выйти покурить.

      – Я бы с удовольствием, только номерок у мужа.

      – Айн момент!

      Он взял у гардеробщика свою куртку и накинул ей на плечи.

      Вышли на крыльцо, в весеннюю ночь, лиловую, как старые чернила.

      Лариса хотела сказать, что он замерзнет в одном пиджаке, но не стала.

      Ресторан располагался на первом этаже жилого дома. За небольшим сквериком из нескольких кустов сирени, еще голых, но пахнущих будущей листвой, шумел проспект. Тяжело проехал желтый икарус с гармошкой, за ним пропыхтел крутолобый львовский ишачок, оставив за собой шлейф бензиновой гари.

      Оказалось, что они оба не курят.

      – Просто постоим? – спросил он.

      – Постоим.

      Из открытых дверей послышались звуки «Одинокого пастуха», мелодии, от которой у Ларисы всегда щемило сердце.

      Сюда музыка доносилась негромко и заглушалась шумом дороги, так что половину нот приходилось угадывать, но так было даже лучше.

      – Хотите потанцуем?

      Лариса очень хотела, но испугалась.

      – Просто постоим? – повторил он.

      – Постоим.

      Вдруг ее рука очутилась в его руке.

      Так они стояли молча, прислушиваясь к мелодии, в которой были простор, радость и грусть.

      И так же молча вернулись в ресторан, когда музыка кончилась.

      Лариса стала искать Никиту и быстро нашла его там, где оставила, в когтях исполкомовской дамы.

      Она растерялась. Устраивать сцену ревности пошло и неприлично, поэтому она вернулась в банкетный зал и подсела к двум пожилым дамам, которые не хотели танцевать, а с удовольствием пили вино, закусывая конфетками. Они обе работали в редакции «Ленинградской правды» и оказались весьма интересными собеседницами. Никита не появлялся,