Погружение в отражение. Мария Воронова

знаешь, причем результаты этого бдения никак не влияют на трудовой процесс, а зря потраченное время не оплачивается.

      Любовь Хена сильна, но все же не стоит подвергать ее такому испытанию, как жизнь в СССР.

      Таня говорит, что Осло совсем близко, меньше полутора тысяч километров, а если считать в милях, то еще меньше. Они смогут часто видеться, навещать друг друга каждый месяц. Почти как если бы Таня переехала к мужу в другой район. А когда они с Хеном встанут на ноги, то заберут маму к себе, если она захочет.

      Вера Ивановна кивала, но не верила в эти идиллические картинки.

      Они с родителями Хена преодолевали языковой барьер с помощью улыбок, жестов и Таниного перевода, но Вера Ивановна уловила основную идею: супруги ничего не имеют против Тани и даже очень рады такой милой невестке, но жениться в двадцать пять лет – это в принципе рано. Первое время молодоженам придется нелегко.

      Вера Ивановна только руками развела. Ей было известно, что в капстранах помогать взрослым детям не принято. Что ж, это правильно, они с мужем тоже сами бултыхались, и ничего. Для семейной жизни полезно хлебнуть нищеты, это сплачивает супругов, жаль только, что юные женатые студенты не могут гонять на выходные в другую страну к старушке-матери.

      А дадут ли ей загранпаспорт, еще большой вопрос. Скажут, что гражданка СССР, воспитавшая предательницу родины, не достойна представлять советский народ за рубежом, и все. И не возразишь.

      Так что, если раз в год они увидятся, это будет уже большое счастье.

      Потом у Тани пойдут дети, ее внуки, которых она увидит только на фотографиях. А Таня потихоньку привыкнет общаться с мамой по телефону. Сначала через день, потом раз в неделю, потом еще реже…

      Может, запретить? Расстроить свадьбу?

      Вера Ивановна неумело глотнула горький дым и снова закашлялась.

      Не так уж это невозможно, как кажется на первый взгляд.

      Сначала озвучить все свои опасения. Рассказать, что закон о запрещении браков с иностранцами отменили совсем недавно, а живем мы в стране, в которой слова «не запрещено», «разрешено» и «можно» отнюдь не являются синонимами. Да, сейчас полегче, но все равно без визы КГБ никто брак не зарегистрирует. Возьмут и откажут, но про тебя уже не забудут никогда. Станешь у них числиться как неблагонадежная. Или еще до кагэбэшников твои товарищи тебе крылья подрежут. Скажут, что ты недостойна высокого звания комсомолки, а значит, и учиться в вузе тоже незачем. Исключат и из ВЛКСМ, и из института, разрешение на брак не дадут, и что ты будешь делать? Куда пойдешь? Стоит ли рисковать будущим? А если и распишут вдруг, что дальше? Молодые, разбежитесь, и придется тебе возвращаться в Союз с в‐о-о-от таким пятном на биографии. Карьеру ты уже не построишь, хоть разбейся, и замуж тебя возьмет после иностранца далеко не всякий. А если с ребеночком будешь, то точно никто не позарится. Доучиться в институте не дадут, а если вдруг и получится восстановиться, то только на заочное, но смысла в этом немного,