Культ праха. Tony Lonk

капля обостряет до предела чувства страха, отчаяния, беспомощности. Она – невыносимость. В ней находится вся тяжесть пережитого ранее: всего того, что казалось лёгким и простым. Но никто не знает, что за этой каплей будет последняя, дарующая облегчение. Каждый, переживая пытку ужаса, думает о том, сколько ещё придётся ждать, терпеть, находиться в смирении. Предпоследняя капля не оставляет человеку выбора. Этот миг определяет, что будет дальше и будет ли вообще что-либо.

      – Я не хочу этого, – живо отреагировал Руди.

      – Благо, для этого не требуется твоё желание, – ответил Силгур.

      Они долго шли к месту Альель. Пройдя всю Сизую пустошь, а затем нелёгкий подъём по Плачущим склонам, кажущиеся всесильными великаны всё же устали, но их усталость тревожила только Руди, который не знал, что их путь близился к концу.

      Гальягуд и Вуррн неспешно готовились к сакральному действу. Мигурнок смешивал свои тайные снадобья, создавая питьё, которое предназначалось для Руди. За время ожидания он успел отдельно смешать некоторые экстракты для личного пользования вопреки запрету Гальягуда. Гальягуд всегда ругал Мигурнока за то, что тот создавал для себя зелье, усыпляющее разум. Соблазну хотя бы ненадолго слиться с пустотой поддавались все, кроме Рарона и Гальягуд гневался, что его влияние было вынуждено соревноваться с короткими иллюзиями, вызывающими непреодолимую зависимость. В этот раз Гальягуд даровал ему своё прощение. Рарон сидел у тающего ледника и как всегда молчал. Рарон никогда не говорил и не слушал. Таков был его удел.

      Незадолго до появления Олирасара, Силгура и Муниярда, принёсших слабого Руди, к месту Альель пришли Вугго и Сларгарт. Вугго нёс на своих могучих плечах тушу убитого ими прекрасного оленя – самого сильного из всех, которые водились в тех краях. Без этой жертвы испытание предпоследней капли было невозможным.

      Ещё тёплую тушу оленя Вугго дерзко бросил около тающего ледника, на тушу Муниярд аккуратно уложил Руди. Остальные, взяв пример с Рарона, расселись вокруг, достав свои бубны. Извлекая звуки из бубнов, они оживляли свои помыслы, взывали о помощи свыше и уходили в покой, который удерживал их разум вне жизни и смерти ровно столько времени, сколько позволял Альель. Великий Отец их не баловал, но и не давал им обижаться на него за неумолимую строгость.

      Положение Руди было поистине ужасным: от туши убитого оленя невыносимо воняло, на лоб капали те самые капли – их холод был резок и колюч, в затылке и спине ощущалось неприятное блуждание тепла, выходящего из туши, а очень странные и опасные люди сидели рядом. Все они без сожаления и сострадания созерцали за его муками. Их безучастность сводила Руди с ума, но он ошибся. В нужное время Мигурнок дал ему то самое питьё. Солёное на вкус, это питьё вызвало пугающее онемение сначала языка, а затем и всего тела. Окончательно теряя контроль над собой, он буквально ощутил, будто его тело превратилось в горстку праха, которую вот-вот развеет по всему Северу холодный и беспощадный