Все цветы Парижа. Сара Джио

что? Я просто была замкнутой?

      – Нет, Каролина, если вам интересно услышать мое скромное мнение…

      – Да, да, пожалуйста. Мне интересно все, что вы можете мне сказать.

      Он нахмурился.

      – По-моему, вы просто очень… печальная.

      – Почему? – Я наклонилась ближе к нему, словно этот незнакомец держал в руке ключ, отпирающий мои воспоминания, – но, увы, ключа у него не было.

      – Простите. – Он пожал плечами. – Мне жаль, что я больше ничем не могу вам помочь. – Он встал, услышав, как его позвали из кухни.

      – Постойте, – попросила я. – Вы можете сказать мне что-нибудь еще? Как я могла стать такой печальной, жалкой, угрюмой? – Я снова поглядела на Марго и с сожалением покачала головой. – Вероятно, я обругала ее когда-то.

      Он поправил свой фартук.

      – Работая в ресторане, много узнаешь о людях. Ты видишь все, от красоты до безобразия, и со всеми промежуточными оттенками. С годами я твердо понял одну вещь – что обиженные люди сами обижают других людей.

      – Обиженные люди обижают других людей, – повторила я. – Ого.

      – Может, вы не знаете причину, Каролина, но вы обижаете.

      Я жадно ловила каждое его слово, но он замолчал.

      – Простите, я должен вернуться на кухню. Но завтра для вас будут готовы яйцо пашот и шпинат.

      Возможно, я обиженная особа, но я решила, что не стану обижать других. Больше не стану. И мне пора есть вкусные блюда.

      – Спасибо, но завтра я, пожалуй, съем вместо этого киш.

      – Превосходная идея, – одобрил он.

      Улицы Парижа казались мне лабиринтом. Запрокинув голову, я глядела на дома, возвышавшиеся над узкими улицами; их балконы обрамляла ярко-розовая герань. Куда мне пойти, направо или налево? Трудно поверить, но я вроде прожила тут три года. Я остановилась и спросила по-французски дорогу у старушки; мои слова прозвучали изысканно и литературно. Интересно, какие еще у меня есть латентные навыки? Возможно, я умею делать шпагат или читать наоборот Клятву верности флагу[1]. Чем больше качеств я открывала в себе, тем меньше понимала что-либо.

      Вдалеке я заметила салон Apple, зашла в него и обратилась к продавщице с кольцом в носу и синими волосами. Я объяснила по-английски мою проблему, а она скептически посмотрела на меня.

      – Вам придется это стереть, – наконец ответила она по-французски.

      Я покачала головой.

      – Вы меня не поняли. У меня амнезия. Я попала в аварию и неделю пролежала в больнице. – Я подняла мой ноутбук. – Мне нужно открыть этот компьютер.

      Она тупо смотрела на меня, словно я только что сообщила ей, что я дочь Стива Джобса и хочу, чтобы она прислала мне по одному экземпляру всех гаджетов магазина, а счет направила отцовской фирме.

      – Пожалуйста, – попросила я.

      Она что-то сообщила по головной гарнитуре, и через минуту появился мужчина лет пятидесяти.

      – Мне жаль, – сказал он голосом робота, – но мы не можем ничем вам помочь, поскольку на вашем компьютере установлен защищенный пароль. – Он открыл мой ноутбук и показал на экран. – Вы не получите доступ к защищенным

1

Клятва, которую приносят в начале каждого школьного дня при подъеме флага миллионы американских школьников.