ЧЕЧЕНСКИЕ РАССКАЗЫ. Полная авторская версия. Александр Карасев

закрывался от меня, но сказал:

      – Посидишь тут три месяца, и тебе будет что написать.

      Всё-таки я потом у него выспросил – где-то на кладбище работал снайпер, и Корнеев «выдвинулся и подавил огневую точку», то есть стрелок этот стрелять перестал, и ещё что-то там в этом роде написал тогда Корнеев, по большому счету, так же, как и я в солдатских листах, из мухи раздув слона.

      Такая лёгкость с награждениями, возможность и самому получить награду (даже без особенных заслуг) распаляла меня тогда. Но всё это оказалось лишь призраком, пронёсшимся по блиндажам и землянкам из какого-то высокого штаба. Не награждали нас, а ругали и наказывали. Война была работой. Нашей работой, и больше ничем.

      Получил ли Игорь этот орден, я не знаю. Вполне мог получить (он пробивной мужик был), если подписал наградной у командира полка, а потом увёз в своё управление. Бойцы же медалей точно не увидели. Не нужны их наградные стали уже на следующий день, Лихолат за ними и не приехал. Солдат в Чечне вообще редко награждали, если только на крупных операциях или раненых (и убитых – посмертно).

      9

      В последнюю ночь на ВОПе капитана Корнеева я, уже не помню почему, пошёл проверять посты один, без сержанта, и впервые ударил солдата, контрактника-чмошника, который улёгся на посту спать, тут же после того как я его проверил. С первого ВОПа слышались отдалённые глухие выстрелы, били из тяжёлого оружия, АГСов. Связи не было.

      Утром, как ужаленный, мимо нас пронёсся на бэтэре командир первого, старший лейтенант Изюмцев. Тогда уже у меня как-то нехорошо стало на душе.

      Изюмцев, напуганный ночным обстрелом, выпросил в полку меня и солдат (которых так и не дождался от Корнеева со дня моего приезда). И я, получив по телефону подтверждение у Лихолата, попрощавшись навсегда с Игорем, отправился с тягостным чувством, под злорадные ухмылки освободившихся вдруг от излишней опеки бойцов на первый ВОП, который в скором времени принял в самостоятельное командование. На этом ВОПе я нашёл солдат, задёрганных мелочным и жёстким Изюмцевым, озлобленных, не понимающих никаких слов, кроме матерных, а подчиняющихся только крепкому кулаку. И я, немного помявшись, уже вовсю дубасил солдат не хуже Корнеева и не хуже Корнеева потом их распустил.

      Однажды, когда Изюмцев ещё не уехал, к нам на первый ВОП приехал наконец ставить настоящие мины – монки и озээмки – начальник инженерной службы полка капитан Мансуров. Мы все втроём лазили по расщелине за дорогой у реки, ставили растяжки, а когда возвращались на ВОП, мимо проехал корнеевский БТР. Тёма, опёршись о башню, лихо сидел на командирском месте, его белобрысые волосы развевались на ветру. «За водкой», – пронеслось у меня в голове.

      – Куда это они? – недоумённо спросил Мансуров.

      – В Сержень-Юрт, наверное, – ответил я.

      Мансуров пришёл в ещё большее недоумение:

      – Ни фига себе!.. А кто старший на броне?.. Этот