Золотой Конек-горбунок. Проза. Н. В. Патрацкая

личный охранник.

      – Нет, я твой личный сын, – ответил малыш и бросил карандаш в пол, а тот острием попал в ковер…

      Я стала жить своей жизнью.

      Платон задыхался от избытка воздуха и свободы на стройке. В дождливую погоду работы прекращались. Ему стало надоедать роль мужика, не мог он больше ходить в ватнике и быть таким замусоленным! Захотелось ему нежной жизни. Флора заводить детей не собиралась, она пила гормональные таблетки пачка за пачкой.

      Цивилизованной женщиной казалась, а так – баба бабой. От таблеток ее стало разносить во все стороны. Платон все локти искусал, что нож свой уникальный закинул в яму. На ноже уже завод вырастал. Стены были видны. А для переработки руды оборудование завозили.

      Ему мучительно захотелось уехать. Знал он за собой такую особенность. Он почти врос в новую почву, да зашатался от своих желаний. Платон взял заработанные деньги – свои и Флоры, документы, в которые была вписана она. Он сел на проезжающий поезд и был таков.

      На вокзале Платон зашел в парикмахерскую, навел лоск, удивился, что так изменился за короткое время, и поехал навестить Анфису и Женьку. Приоделся он в магазине в новую одежду, старую в нем оставил. Из-за дерева посмотрел он на свой дом, подъезд, вздохнул и вошел в подъезд.

      Я открыла дверь. Несмотря на новое лицо, я мужа узнала, но сказала:

      – О, кто к нам пожаловал! Какими судьбами?

      В прихожую выскочил Женька:

      – Привет! Маме работу принес?

      – А что, все маме работу домой приносят? Можно я зайду?

      – Заходи, мне на компьютере сменить игру надо.

      Когда Женька уснул, я спросила:

      – Платон, и долго ты так будешь жить – с чужим лицом и именем?

      – Всю жизнь, а что, узнала?

      – Со спины узнала в последний раз, когда тебя видела. Много еще чего натворил?

      – Хватает.

      – К матери пойдешь?

      – Не знаю, но посмотреть на нее надо.

      – Куда поедешь?

      – Наездился, не знаю, чего хочу. Покоя хочу, а покоя нет.

      – Ситуация у нас не дай боже. И все из-за подгузников хорошего качества. В чем проблема? В диком ужасе последствий. Если в прошлом детей сажали на горшок в три месяца и не держали их в мокрых марлевых подгузниках, то с детьми времен импортных подгузников все не так. Да, ребенка высаживают на горшок, но привычка справлять нужду в импортные подгузники до полутора лет оставляет страшные последствия. Ему в школу идти, а он то и дело какает некую дозу кала в штаны и лишь спустя время идет в туалет. Иногда, точнее после очередных наставлений, он пару раз сбегает в туалет вовремя, но потом все повторяется. Кто виновен? С ума бы не сойти, ища виновного в дышащих подгузниках. Тут в гости пригласили. И что вижу: ребенка после сна на горшок не высаживают, а дают ему сходить в лучшие в мире подгузники, хотя видно, что его можно высадить на горшок, стоящий рядом с ним, – проговорила я.

      – Преувеличиваешь, – возразил Платон.

      – Кто бы