Проводник. Возвращение зари. Его единственная книга чернилами света написанная. Сергий Горн

родном.

      Веки раз ещё сомкнулись и разомкнулись, дыхание остановилось, биение сердца прекратилось, но слух ещё был жив. Миленький голос прорезал тишину в его ушных тоннелях:

      Нет, ты нужен мне, идём!

      Тут как будто этот голос не только тишину потревожил, но и дал толчок живоносный сердцу, и веки с капельками слёз и крови зашевелились, лёгкие задвигали грудь его кровавую. Он выдохнул снова шёпот, дрожащий во мраке:

      Да… ты… брось…

      Мне… и так конец… настал.

      Голос ответил, что ещё не настал его конец умирать в подобных местах, от Бога далёких. А если когда и придётся умереть, тогда тело не останется лежать безвестно в неродных краях, а прилетит воинство Ангелов и перенесёт в родное селение ради верных Господу. После сказанных слов герой почувствовал, как чья-то маленькая ладошка нежно коснулась его умирающего тела. Прикосновение было неоднозначным, тепло от ладошки проникало вглубь бренного тела и растекалось ручейками весенними, создавая энергию за энергией во все члены человеческой плоти. Один из множества тысяч ручейков добрался до кровавой щели в боку под сердцем и стремительной струёй света, подобно солнечному свету, начал наружу вытекать, расплёскиваясь по влажной почве, пропитанной кровью, тех неизведанных мест. Герой почувствовал жжение и боль в это мгновение, лицо изменилось, вырвался крик. Глаза широко распахнулись, и из зеркал души вырвались лучи того же величественного солнечного света. Рана. Она чудесным образом затянулась, выделяясь лишь пёрышком синеньким на ожившем теле. Свет в зеркалах потух, глаза прояснились в синие-синие небеса.

      Ладонь оставила живоносное прикосновение, и герой задышал полной грудью. Слёзы брызнули из оживших глаз. Он приподнял туловище, опираясь с дрожью на локоть правой руки, и увидел пред собою девочку лет двенадцати. Её волосы множеством гибких струй ниспадали с головы на плечики. Они источали тот же солнечный свет, который бил минуту назад из глаз умирающего героя. Казалось, был он живым светом, точно вода, точно река, перетекал с головы. Падал светом жидким вниз, к ногам. И только там! И только там, оторванный от девочки, поначалу тускнел, а потом и вовсе угасал, осветив на мгновение небольшую площадь неплодородных земель проклятых далей.

      Ну, вставай же, мой спаситель —

      нам идти пора в обитель

      Дедушки, а то ведь ждёт

      Наш присолнечный приход!

      Герой в это время ещё не понимал сказанных слов, а медленно вставал. После пройденных испытаний в голове у него царило лишь успокоение без единой мысли и размышления. Поднявшись тяжело на ноги, он дрожащей рукой взял руку девочки. Ладошка была тёплой, нежной, как ни у кого из людей. Глаза были синие-синие, без единого облачка, и источали радость жизни и веселье южной погоды. Герой пробурчал, что можем идти по кромешной тьме теней. И он направился в обратный путь, держа за ручку маленькую и удивительно светлую девочку. Чуть позже всё же мысль промелькнёт в его извилинах тоненьким разрядом. Без него девочка и сама легко справилась бы с трудностями. Но нет, он всё же