Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

Градски – скотина, еще и заикается.

      Для Франсуа это было уже слишком. Он схватил Даффа за руку:

      – Прошу тебя, слышишь? Слуга понимает по-английски, прекрати сейчас же!

      – Так, значит, Компания начала разработку этого месторождения? Ну-ну, должно быть, золотишка тут много, – задумчиво проговорил Дафф, и Франсуа с облегчением подхватил новую, более безопасную тему:

      – Именно! Вот погоди, сам увидишь, алмазные копи по сравнению с этим покажутся захудалой церковной лавкой!

      – Расскажи-ка мне поподробнее, – попросил Дафф.

      – Это место называют кто Гнилая жила, кто Банкетная, а кто Гейдельбергская. На самом же деле здесь не одна, а три жилы. Они проходят одна над другой, как слоеный пирог.

      – И в каждой полно золота? – нетерпеливо спросил Дафф.

      Франсуа покачал головой. Но глаза его загорелись – он обожал говорить о золоте и его добыче.

      – Нет, про внешнюю жилу можно забыть… так, жалкие крупицы. За ней идет Средняя жила. Немного лучше, в ширину местами около шести футов и дает неплохую породу, но она очень неоднородная.

      Франсуа с возбуждением наклонился над столом, и в его взволнованной речи четче проявился местный акцент.

      – Но вот нижняя жила – это высший класс! Мы называем ее Ведущая жила. Толщиной она всего несколько дюймов, в некоторых местах вообще прерывается, но очень богатая. В ней золота – как изюма в хорошем пудинге. Очень богатая, слышишь, Дафф, это я тебе говорю. Ты не поверишь, пока сам не увидишь!

      – Почему, я тебе верю, – сказал Дафф. – А теперь скажи мне, дружок, где я могу получить кусочек этой жилы для себя?

      Франсуа сразу опомнился и посмотрел пустыми глазами – в них моментально погас еще мгновение назад оживлявший их возбужденный блеск.

      – Все, больше ничего нет, – виновато проговорил он. – Все застолбили, ты пришел слишком поздно.

      – Ну что ж, тут уж ничего не поделаешь, – сказал Дафф.

      За столом повисло долгое молчание. Франсуа ерзал на табуретке, жевал кончики усов и мрачно смотрел себе в кружку. Дафф с Шоном притихли и ждали – для них было ясно как божий день, что внутри у него происходит борьба, что его раздирают две противоположные силы: верность дружбе и верность Компании. Он открыл было рот, снова закрыл, подул на кофе, и в лицо ему поднялся клуб пара.

      – А деньги у тебя есть? – с отчаянной решимостью выпалил он.

      – Есть, – ответил Дафф.

      – Дело в том, что мистер Градски поехал в Кейптаун добывать деньги. У него есть список из ста сорока заявок, которые он собирается выкупить, когда вернется. – Франсуа виновато помолчал. – Говорю тебе это только потому, что я твой должник.

      – Понимаю, – тихо произнес Дафф.

      Франсуа шумно вздохнул и продолжил:

      – В самом начале списка мистера Градски есть несколько участков, принадлежащих одной женщине. Она хочет их продать, и эти заявки, похоже, самые перспективные.

      – И что? – подтолкнул его Дафф.

      – В двух милях отсюда, на берегу небольшой речки под названием Наталь-Спрейт,