Хоровод воды. Сергей Кузнецов

девушки, у которой любимый писатель – Пауло Коэльо, добра не жди.

      – Я перезвоню, – говорит он и протягивает руку Владимиру.

      Обсуждают новый проект, сеть ресторанов по Москве. Аквариумы, внушает Никита, должны быть центром композиции. Так сказать, точкой сборки.

      – Этнический стиль, – говорит он, – в каждом ресторане свой. Вместо того чтобы строить огромные декорации, выставить по аквариуму у каждого стола, на дне – развалины храмов и городов. Я могу сделать точные копии реальных руин, этого ни у кого нет вообще. Плюс тексты под стекло на стол, исторические справки, чтобы было чего почитать, пока заказ несут. Аквариумы я сделаю по себестоимости, мне, честно говоря, интересней всего поддержка.

      Да-да, по себестоимости. Кто ж ее знает, себестоимость, кроме самого Никиты?

      Владимир слушает как надо. Правильно слушает. Пожалуй, это первый правильный момент за весь день. Вероятно, потому, что Никита отключил в телефоне звонок.

      Двадцать пятьдесят пять. Еще пятьдесят четыре неотвеченных звонка. Первые двадцать восемь – от Даши, последние двадцать четыре – тоже. Два – от Маши.

      За весь день Никита не вспомнил о Маше ни разу, если не считать дневного разговора. Что поделать: семь лет брака.

      – Да, милая, – говорит он, – я уже еду.

      – Я в гостях у Оли. Заберешь меня?

      Оля живет рядом с офисом, по дороге домой Никита иногда заезжает за Машей.

      Ему нравится, когда Маша ходит в гости. Или по магазинам. Или в кино. Вообще – когда выходит из дома. Потому что иногда Никите кажется: за ним закрывается дверь – и Маша замирает, словно выключили батарейку. Замирает в глубоком антикварном кресле, даже вечером, не включая свет, свернувшись калачиком, глядя в темноту.

      Неприятно. Очень депрессивная картина.

      – Я в «Пушкине», – говорит Никита, – возьми лучше такси.

      – Ну ладно. Тогда я еще посижу.

      Может, поехать теперь к Даше? Впрочем, нет. Надо держать дистанцию. Надо показать: он – взрослый человек, у него своя жизнь, бизнес, семья. Полсотни звонков, рехнуться можно!

      Вкус дешевого серебра во рту, влажные, скользящие под пальцами плечи, сережка в левой брови, слабый стон, крупная дрожь, рвущийся наружу гул…

      Я не хочу одна, я не хочу ни с кем другим, приезжай ко мне.

      Я, наверное, тоже не хочу ни с кем другим.

      Но не поеду. Ни сегодня, ни в четверг. Сама же сказала – четверга не будет.

      Вот и не будет. Пора кончать с этой историей.

      Еще два неотвеченных звонка.

      Ноль часов сорок три минуты. Маша выходит из ванной, Никита в кровати смотрит альбом с видами Индии.

      – Как прошел день? – спрашивает она.

      – Совсем вымотался, – отвечает Никита, – устал, сил нет.

      Они засыпают. Перед сном Никита вспоминает Дашу – утреннюю, еще не проснувшуюся, теплую, сладкую, пахнущую сном и постелью. Нет, все-таки еще разок – можно. Напоследок, пока не затянуло. Она вроде говорила – в четверг?

      Это даже мило: не хочу одна, не хочу с другим, приезжай, приезжай.

      Конец света, в самом деле.

      Засыпая,