Варвары. Александр Мазин

все село. Пришли узнать, живы они с Нидадой или нет.

      Книва с равнодушной тоской обвел взглядом лица односельчан. Ничего хорошего на них не прочел. Угрюмыми они были, эти лица. А у мужчин в руках топоры да рогатины.

      Книва отвернулся. Лучше уж вдаль смотреть.

      Старейшина заговорил. Мрачно ронял тяжелые слова.

      Квеманские духи нашли путь сюда. Оттого нашли, что два щенка их сюда привели. Теперь нипочем сами не уйдут квеманские духи. Мстить будут. После бури ночной на поля смотреть больно. Сколько зерна силой не нальется. Вот и дерево, что возле богатырской избы росло, теперь повалено.

      Вчера как думали? Думали – изгнать. А ныне все иначе повернулось.

      Ночью-то вас никто ведь не видел. Все по домам сидели. А снаружи нечисть бесилась. И кто знает, может, уже и вселилась в вас нечисть. Кто поручится за вас? Никто не поручится…

      В этот миг Нидада вдруг прочь рванулся с места. На пути у него Вутерих стоял. Нидада его оттолкнул. Откуда только силы взялись.

      Но не ушел. Не дали. Древко рогатины сунули в ноги. Нидада растянулся на земле. Попытался вскочить, но тут уж на него все навалились.

      К Книве тоже подскочили, хоть Книва никуда не убегал. Вутерих и его брат Герменгельд. Схватили за руки, выкрутили за спину.

      Книва поймал взгляд отца. Стоял Фретила, супя густые брови. И ус крутил мрачно.

      К Книве подтащили Нидаду. Тот исступленно рычал, пытался вывернуться.

      – К жрецам надо посылать, – сказал Травстила-кузнец. – А этих связать пока.

      – Убить их – и всех дел! – крикнул рябой Хиларих. – Пока не поздно.

      – Пусть Овида-жрец это дело решает, – повторил Травстила. – Его это дело.

      – Тебе хорошо рассуждать! – выкрикнул Хиларих. – Ты кузнец, с огнем водишься, тебя нечисть боится!

      – Ну так запри их в избе да сожги, – проворчал Травстила.

      Кузнец добрый человек. Через огонь может прийти очищение. Книва с благодарностью и надеждой уставился на него, выворачивая шею.

      Хундила-старейшина покачал головой:

      – Они нечисть в село привадили. Им и отваживать. За рекой на болотце надо. Там место все равно плохое. А за ними, глядишь, и нечисть уйдет из села. Вместе с их кровью в топь уйдет.

      Книва снова отвернулся. Смотрел в сторону. От стремительно летящих облаков по земле неслись тени. Ветер гнал по улице сорванную ночью мокрую листву…

      Внутри – нечистота. Она разрастается, превращая тебя в квеманского духа…

      …Страшно искаженная рожа бесноватого Нидады, хрипящего, зубами лязгающего… Перемазанные засохшей глиной квеманские головы сзади в хижине…

      Книва поднял глаза к небу, к солнцу, ища помощи…

      И небо ответило. Зарычало небо. Гром в нем родился. И не гроза это была – иное. Странный это был гром, бесконечно долгий. Гром бродил в небе, то затихая, то вновь становясь громче.

      А потом Книва увидел… И закричал. И все увидели…

      …Из рваных клочьев мчащихся облаков вырвалось нечто и понеслось на село. Ветер оседлав, неслось нечто, чему нет названия в человеческом языке. Под парусами оно неслось.