Варвары. Александр Мазин

сподручнее, но топора ведь нет. Недодумали они насчет топоров.

      Наступив квеману на голову, Книва примерился и несколькими мощными ударами перерубил мертвецу хребет.

      Потом ножом мягкое дорезал. На шее у квемана амулет был. Его Книва подальше в кусты забросил. Лучше бы унести да сжечь, но человеку амулет от квемана с собой носить опасно. От него вред приключиться может.

      Голову квеманскую Книва в сумку спрятал.

      Пока Книва делом занимался, Нидада успел порты натянуть и теперь ножом пытался квеманке голову откромсать. Пыхтел, весь в крови перепачкался, но кость крепкая, не поддавалась.

      В воздухе смрад стоял. От крови и от мочи с калом, что из убитых изверглись. К запаху этому Книва был привычен, но ежели учует его кто из квеманов – сразу поймет, в чем дело.

      – Брось ее, – велел он Нидаде. – Уходить надо.

      – Еще чего! – прокряхтел тот, двумя руками нажимая на нож. – Мне… тоже… трофей нужен!

      Наконец Нидада кое-как откромсал голову квеманки, ухватил за волосы, осклабился. Доволен!

      – Вот теперь уходим! – заявил он.

      И оба припустили прочь вдоль длинного озерного берега.

      Когда квеманские голоса растаяли вдали и даже запах дыма больше не ощущался, приятели сделали передышку. Кровь с себя смыли, напились, головы добытые в воде ополоснули. Но медлить не стали. Надо было подальше уйти, пока квеманы своих убитых не обнаружили.

      Теперь они через лес побежали. Лес же духами кишел: кричали они, угрожали, жаловались…

      Книва с Нидадой сами не заметили, как с шага на бег перешли.

      Владения Иббы миновали на рассвете. С другой стороны обошли, держась подальше. И снова бежали – пока сил хватило. Потом место приметили, где спрятаться можно. Лежали там, отдыхали. Обоим чудились голоса. Все казалось, что квеманы гонятся: вон топочут, перекликаются. А прислушаешься – нет никого. Лишь кровь стучит в ушах.

      Солнце высоко уже стояло, светило сквозь кроны, когда Книва с Нидадой снова пустились в путь. Бежать было тяжело – парило в лесу, пот ел глаза, в голове будто молот бил. Но это уже своя земля была, не квеманская, не чужая.

      Неподалеку от села еще озерцо было. Туда и свернули.

      От деревьев уже протянулись тени – к закату дело.

      У озерца остановились ненадолго. Сполоснулись, головы добытые омыли. От вида своей добычи Нидада совсем повеселел. Озоруя, стал играть головой квеманки.

      И неожиданно Книве будто с другой стороны Нидада явился. На прыщавом лице глаза горят нехорошим блеском. На подбородке остром бороденка жидкая пробивается в три волоска, рот смехом распялен. Скалится, голову квеманки – которую, кстати, Книва убил – с руки на руку перебрасывает.

      – Чего уставился? – вдруг спросил Нидада.

      – Вижу, каким ты станешь, – мрачно объявил Книва.

      – Воином! Великим воином! – Нидада запрокинул лицо вверх и закружился на месте.

      Книва резко отвернулся. Взгляд упал на другую голову, лежащую в траве. Книву вдруг вырвало желчью – не ел два дня. А Нидада, глядя на него, зашелся от хохота.

      До села уже рукой