Варвары. Александр Мазин

с Вутерихом – и Книва между ними – и не могли решиться. Ступить на парус? Или нет?

      Книва тоже не знал, как быть. И радовался, что не ему решать. Ему – только горло под нож подставить. Очиститься.

      Боги не двигались с места.

      Какие они чужие! Теперь, с близкого расстояния, Книва мог хорошо их рассмотреть.

      На богах были странные одежды. Очень красивые. Сверкающие. И рунами исчерченные. Ни разу Книве не доводилось видеть чего-либо похожего.

      В руках у богов были невиданные мечи. Короткие и будто обломленные на концах.

      Тут младший из богов, лицом гладкий, точно ребенок, сделал рукой жест: словно позвал. И потянулся вперед Книва. И потянул за собой Герменгельда с Вутерихом. И вступили они, все трое, – на парус. И боги это видели.

      Шаг, другой, третий – по парусам цвета снега и огня. Снега и крови. Шли, оставляя грязные следы.

      Но богов это, похоже, не волновало.

      Меч в руке молодого бога шевельнулся. Пальцы сжались на рукояти. Теперь Книва смотрел лишь на эти пальцы. На пальцы чужого бога с побелевшими костяшками. Он чувствовал, как исходит яростью бог. Неужели сам желает Книву очистить?

      Здесь, возле чужих богов, воздух был пропитан чужими запахами. Пахло окалиной от вместилища. Пахло и от богов – странно и дивно. А еще – воняло паленым мясом. Теперь Книва видел – боги сожгли голову квеманки. И еще что-то сожгли.

      Звуки чужого языка ударили по ушам. Книва непроизвольно втянул голову в плечи. С ним заговорил старший бог. Этот бог был крупнее молодого, шире. Чувствовалась в нем невероятная мощь. И он, бог, не спеша двинулся к Книве.

      Невероятным усилием Книва заставил себя посмотреть в лицо чужого бога. У бога были серые глаза с прищуром. Чужой бог смотрел на Книву и насмешливо улыбался. Не гневался.

      Но тут бог что-то сердито рявкнул Герменгельду, показал на нож окровавленный, на Книву…

      И Герменгельд решил: велит ему бог кровь из Книвы выпустить. Ума у Герменгельда меньше, чем силы. Забыл, что кровь Книвы в болото должна пролиться, а не на парус дивный…

      И тут явил свою силу старший бог. Перехватил левой рукой Герменгельдову руку и сжал так, что вскрикнул Герменгельд и нож выронил, Книву выпустил и на колени упал. А молодой бог, раскачиваясь, словно танцуя, надвинулся на Вутериха. И икнул от страха Вутерих, тоже выпустил Книву и попятился быстро-быстро, а за краем паруса споткнулся и в грязь упал. Но подскочил тут же и побежал прочь, расплескивая грязь. И Герменгельд тоже побежал, придерживая левой рукой правую, ту, которой бог коснулся.

      А младший бог меч поднял. Книва зажмурился и голову запрокинул, горло подставляя…

      Но не стал ему кровь выпускать чужой бог, а разрезал путы, и стали руки Книвы свободны. Книва глаза открыл и увидел, что не гневается на него чужой бог, а приязнь источает. Приязнь бога была… она была как ворчание старого Ханалы. Но она была. И под напором этой божественной приязни нечистота, что сидела в Книве, вдруг съежилась и вышла вон. И не стало ее. Бог избавил Книву от нечистоты.

      Вне себя от радости Книва запрокинул голову и издал