Белый Гонец. Евгений Санин

сам съездил осмотреть убитых и, вернувшись к костру, довольно сказал:

      – Вот теперь всё, как после настоящего набега! Теперь мы спокойно можем дожидаться самого главного! Есть рыбу и ждать его!

      «Значит, никого в живых не осталось!..»

      Славко упал лицом на землю и принялся колотить ее своими беспомощными кулаками. Затем, нащупав рукоять сабли, хотел сам, один броситься на хана. Он был уверен, что нет на свете такой силы, будь перед ним хоть сто половцев, которая смогла бы сейчас остановить его, столько в нем было гнева и ярости.

      И все же такая сила нашлась.

      И этой силой оказался… он сам.

      Своим быстрым и тонким чутьем Славко вдруг понял, что он не имеет права так рисковать собой.

      Здесь явно происходило нечто такое, что касалось не только его веси и личных обид, но и, кажется, всей Руси.

      Но – что?..

      «Почему хан сказал: “как после набега”? Кого они ждут? Зачем? Что для них самое главное? – недоумевал Славко, и все новые вопросы, словно стрелы, сыпались на него… – Осиновку не тронули. Остальные веси – тоже. Обоз проехал, догонять не стали! Даже пленные им не нужны! Ничего не понимаю! Может, в Переяславле или Киеве произошло что? И если произошло – то, что же?»

      Глава четвертая

      Странный набег

– Красивая легенда… – восхищенно прошептала Лена.

      Лена шла со Стасом по Покровке, искоса поглядывая на встретившихся им в самом начале пути, у колодца, двух женщин.

      – Смотри, как на нас смотрят – будто бы мы с тобой парочка! Мне даже неловко как-то! – опуская глаза, прошептала она.

      – Да мне кажется, они уже вообще никого не видят и, тем более, не слышат, кроме себя! – не понимая, о чем это она, равнодушно пожал плечами Стас. Его больше интересовало, из-за чего так ругаются, видно давно позабыв про ведра, соседки. Спор, конечно же, шел о судьбе Покровки, и, судя по всему, одна из женщин была на стороне Григория Ивановича, а другая уже продала или еще собиралась продать свой дом.

      Шагов через пятьдесят история повторилась. Только на этот раз громко, не выбирая выражений, выясняли, кто за кого, идущие навстречу мужчины.

      – Куда это они с таким воинственным видом? – кивнул, провожая их недовольным взглядом, Стас и услышал в ответ неожиданное:

      – В шахматы, конечно, играть.

      – В какие еще шахматы?!

      – Сам, что ли, не слышишь? У них: что ни шаг, то – мат! – невесело усмехнулась Лена. – А дорога им теперь одна, после того как они от Вродебычацкого деньги получили, – к автолавке!

      Из всех мужчин только один шел в противоположном направлении. Грузный, большой, неторопливый…

      – Это дядя Андрей! – сказала Лена. – После удара, который случился с ним, он теперь ходит так, будто у него полный кувшин воды на голове. Ни капли старается не расплескать. Правильно, конечно, с такой болезнью нужно себя беречь, но как-то странно он это делает. Пост не признает, но диету соблюдает. Не ругается, но не из-за того, что это грешно и скверно, а только потому, что плохо воздействует на нервы… В споры не вмешивается, даже если вокруг все не правы. Он даже старается ни с кем