Вселенная сознающих. Фрэнк Герберт

поразился мертвой, неожиданно наступившей тишине. Что, если калебан разозлится и применит оружие, о котором мы до сих пор не слышали? Макки бросился к наветренной стороне.

      Над зеленой линией появилось отверстие овальной формы. Похоже, что большую заглушку втянуло внутрь сферы.

      – Кажется, вы нажали нужную кнопку, – сказал Фурунео.

      Макки подавил чувство раздражения, которое, как он понимал, было всего лишь следствием приема гневина, и сказал:

      – Да. Подсадите меня.

      Макки заметил, однако, что Фурунео лучше него справляется с эффектом гневина.

      С помощью Фурунео Макки поднялся к открывшемуся порту и заглянул внутрь. Внутри сфера была освещена тусклым фиолетовым светом; в полумраке, как показалось Макки, можно было различить какое-то движение.

      – Вы что-нибудь видите? – окликнул Макки Фурунео.

      – Сам не пойму.

      С этими словами Макки пролез в отверстие и спрыгнул вниз на покрытый мягким ковром пол. Он приземлился на четвереньки, привстал и внимательно всмотрелся в пурпурный полумрак. Зубы застучали от холода. Помещение, в котором он оказался, несомненно, занимало весь центр сферы – низкий потолок, мерцающее радужное свечение возле внутренней поверхности слева, торчащая прямо перед Макки гигантская суповая ложка, а на правой стене – крошечные катушки, рукоятки и кнопки.

      Движение было заметно в самой ложке. Только сейчас до Макки вдруг дошло, что он находится рядом с калебаном.

      – Что вы видите? – крикнул снаружи Фурунео.

      Не отрывая взгляда от ложки, Макки слегка повернул голову.

      – Калебан здесь.

      – Мне войти?

      – Нет. Позовите своих людей и никуда не отходите.

      – Слушаюсь.

      Макки со всем возможным вниманием присмотрелся к содержимому ложки. В горле у него пересохло. Никогда прежде ему не приходилось остаться вот так, наедине с калебаном. Обычно калебанами занимались ученые, оснащенные весьма замысловатыми, эзотерическими инструментами.

      – Я… э-э-э, Джордж К. Макки, агент Бюро Саботажа, – представился он.

      В ложке произошло какое-то шевеление, а затем началась эманация смысла, последовавшая за маневром какой-то непонятной субстанции:

      – Я принимаю знакомство с тобой.

      Макки невольно вспомнил поэтическое описание Мазерара «Разговор с калебаном».

      «Кто может описать, как говорит калебан? – писал Мазерар. – Их слова падают на тебя, словно сверкание девяти лент на шесте брадобрея с планеты Соже. Невозможно ощутить, как лучатся слова калебана. Я вижу, как говорит калебан. Ведь если слова посланы, значит, есть и речь? Шли мне свои слова, калебан, и я расскажу всей вселенной о твоей мудрости».

      Услышав калебана, Макки подумал, что этот Мазерар был на редкость претенциозной скотиной. Калебан что-то излучал. Излучение преобразовывалось мозгом сознающих существ в звук, но уши при этом ничего не слышали. Такое же воздействие калебан оказывал на зрение: ты чувствуешь, что что-то видишь, но глаза не регистрируют никаких образов.

      – Надеюсь, я не слишком тебя потревожил, – извиняющимся