Путь императора. Александр Мазин

Это не я,– подошедший Большой покачал головой, потом, присмотревшись, почесал голову и изрек: – Похоже, как в четыре руки били копьями.

      – Переверни его,– сказала Нифру.

      В спине самерийца обнаружились точно такие же раны.

      – Что скажешь, муж?

      Тарто развел руками.

      – Это не копья,– проговорил Большой, ощупав разрывы кольчуги.– Никто не делает копий с круглыми наконечниками. А где его нашли?

      – Налус! – позвал Тарто.– Где ты нашел этого парня?

      – Там,– показал тот.– А что?

      – Хотелось бы знать, кто его убил!

      – А какая разница? – флегматично произнес сын старшины.– Убили, и ладно.

      – Знаешь, муж,– задумчиво проговорила Нифру,– а ведь он прав.

      Тарто внимательно посмотрел на жену… и ничего не спросил.

      – Налус,– сказал он,– проследи, чтобы женщины легли спать. И принеси лопаты.

      Мечи и прочее вооружение, кроме разрешенного, по решению Тарто сдали начальнику ближайшей крепости, куда цирковые без трудностей добрались на следующий день. Большой, правда, очень хотел оставить себе меч горца, но Тарто был тверд. Что запрещено – то запрещено. Возмещение за сданное оружие ничтожно, зато слава о цирковых, разбивших целый отряд самерийцев, летела впереди фургонов, утраивая щедрость зрителей, которые – сами профессиональные солдаты – совсем иначе глядели на жонглирующего топорами Большого. А уж Фаргалу, отвагу которого старшина расписывал с невероятным красноречием, просто овации устраивали. Мальчик, впрочем, не понимал, в чем, собственно, его заслуга. Разве можно поступить иначе?

      Тогда-то старшина впервые и назвал его с помоста Даром Ашшура. Насколько же он был далек от истины!

* * *

      Жрец Мудрого Аша и его прислужник-человек, которого звали Карашшер, глядели в магический кристалл, где в голубом сиянии скользил исполинский змей. Впрочем, только Карашшер видел змея. Маг в этот миг сам был той огромной рептилией, видел ее глазами и чувствовал все, что чувствовало гигантское пресмыкающееся. Более того, как слуга Мудрого, он мог бы превратить в змею, пусть не такую громадную, даже собственное тело. Но последние два века ни разу этого не делал. Он слишком дорожил магической властью, неразрывно связанной с человеческим обликом.

      – Выходит, ты ошибся, господин,– осторожно произнес Карашшер.

      – Нет,– сознание жреца полностью вернулось в человеческое тело.– У него особый путь, а законы Судьбы – выше воли богов. Потому-то отец наш Ашшур оставил дела своего мира.

      – Это действительно так? – заинтересовался Карашшер.

      – Так говорят.– Серые глаза жреца на миг утратили огонь холодной мощи. Но только на миг. – Мы служим Мудрому.– Последователь Аша сотворил старинный знак уважения, и зеленый огонек, сорвавшись с его пальцев, медленно опустился на мозаичный пол.– Не обращайся к тому, чего не можешь понять, и избегнешь беды.

      Возможно, это была угроза. Карашшер опустил глаза, уставившись на зеленый огонек под ногами, молчал, не решаясь