Дьявольское семя. Дин Кунц

устало вздохнула. Она лежала на спине с открытыми глазами.

      Тишина в комнате была глубокой, давящей. Ее нарушали лишь негромкое дыхание Сьюзен и еще более тихий стук ее сердца.

      Наконец она сказала:

      – Альфред, проведи полную диагностику систем обслуживания дома.

      Компьютер, установленный в подвале особняка, начал проверку с самого себя. Потом, как он и был запрограммирован, протестировал все логические блоки механических систем, с которыми взаимодействовал, однако никаких признаков неисправности, никаких намеков на сбой программы не обнаружил.

      Примерно через две с половиной минуты Альфред ответил:

      – Все в порядке, Сьюзен.

      – Все в порядке, все в порядке… – шепотом передразнила его Сьюзен. – Тупица!

      Она уже совсем успокоилась, но заснуть по-прежнему не могла. Предчувствие, что вот-вот должно произойти что-то важное, продолжало преследовать ее, не давая погрузиться в сон. Что-то надвигалось на нее из темноты – быстро, грозно, неотвратимо.

      Науке доподлинно известны случаи, когда люди просыпались по ночам, разбуженные предощущением страшного бедствия – такого, например, как землетрясение или извержение вулкана. При этом они ясно ощущали нарастающее в земле напряжение или давление ищущей выхода раскаленной лавы.

      Примерно то же самое испытывала и Сьюзен. При этом она точно знала, что землетрясение здесь ни при чем. То, что должно было произойти, было во много раз более странным и удивительным.

      Время от времени ее взгляд непроизвольно устремлялся в тот угол комнаты, где среди завитков лепного гипсового карниза был спрятан объектив видеокамеры. Впрочем, в темноте она все равно не могла его разглядеть.

      Не знала она и того, почему этот неодушевленный прибор так беспокоит ее. В конце концов, камера была выключена. А если, вопреки ее приказу, она продолжала фиксировать на пленку все происходящее в спальне, то доступ к записям имела только Сьюзен, и больше никто.

      И все-таки какие-то смутные подозрения продолжали тревожить ее. Сьюзен никак не могла определить природу грозящей ей опасности, и эта гнетущая неизвестность заставляла ее испытывать все возрастающее беспокойство.

      Но наконец усталость взяла свое, и глаза закрылись.

      Ее лицо, обрамленное золотистыми, чуть вьющимися волосами, было прекрасным и безмятежным, ибо сон ее был спокойным, без сновидений. В эти минуты Сьюзен больше всего походила на спящую красавицу, лежащую в своем хрустальном гробу в ожидании принца, который разбудит ее поцелуем.

      Даже в темноте она была прекрасна и обворожительна.

      Прошло полчаса, и Сьюзен, пробормотав что-то невнятное, перевернулась на бок. Потом она негромко, жалобно вздохнула и подтянула колени к подбородку, словно зародыш в утробе матери.

      Луна, висевшая низко над кронами пальм, зашла.

      Черная вода в плавательном бассейне отражала теперь только холодный свет далеких, тусклых звезд.

      Сьюзен больше не шевелилась. Она уснула тем крепким, глубоким сном, который сродни смерти.

      Не знающий усталости дом продолжал