Плацкарт. Владимир Козлов

всего два абзаца. И Макса пока еще нет.

      Я сел за свободный стол. На нем лежал лист бумаги с распечатанной страницей «Курьера». Страница была перечеркнута ручкой, внизу стояла чья-то размашистая подпись и дата «29/05/2004». Это был раздел «Высший свет», с фотографиями Бритни Спирс, Вайоны Райдер и Жерара Депардье.

      На столе Анюты стояла фигурка человечка в зелено-желто-красной панаме с листиком марихуаны.

      – Это что, тебе кто-то подарок принес? – спросил я.

      – Не мне, Пивоваровой. Это – ее стол.

      Мацкевич – дядька под пятьдесят, седой, в очках с толстыми стеклами – отодвинул стопку блокнотов, зевнул.

      – Ну вот, опять… До восьми часов на работе. А потом спрашивается – почему времени ни на что не хватает? На что тут его хватит?

      – На то, чтобы Чехова перечитать. – Бурляев улыбнулся.

      Мацкевич резко взмахнул рукой.

      – Какого там Чехова? Мне современное некогда почитать. Мураками купил вон недавно. Ну и что с того, что купил? Лежит себе, руки все не доходят… А все читают, говорят – интересно…

      – Раз все читают, значит – фуфло. Настоящее должно принадлежать посвященным. – Бурляев улыбнулся, наморщив высокий лысеющий лоб, тряхнул собранными в хвост волосами.

      Мацкевич вытащил из портфеля металлическую плоскую флягу, открутил крышку, отпил. Бурляев хихикнул.

      – Что, Семен Павлович, поддерживаем бодрость духа вискариком?

      – Каким еще там вискариком? Обычный компот. Вишневый. Не верите? Могу дать попробовать…

      – Нет, спасибо. Я, честно говоря, не большой любитель ни виски, ни, тем более уж, компота. А вот водочку нашу русскую люблю иной раз – чтобы спрятаться от окружающей хренотени. Такой вот у меня эскапизм…

      – И чем это окружающая действительность так вам насолила? – перебил его Мацкевич.

      – А вы, можно подумать, от нее в великом восторге…

      – Какое там – в восторге?! – Мацкевич резко мотнул головой. – Сплошная коррупция, произвол. Во власти – одни карьеристы и жулики. Когда обо всем этом думаешь, волком выть хочется…

      – А вы повойте, Семен Павлович. Иногда помогает… – Бурляев улыбнулся и подмигнул мне.

      – Тут вой, не вой – все равно не поможет. Кругом творится бардак. Вся страна на Москву работает, они там жируют, а ты здесь, в провинции, хоть с голоду сдохни – никому нет дела до этого.

      Бурляев повернулся ко мне.

      – И куда это вы, Дмитрий, намылились с вашей милой сестрицей? На концерт?

      – Нет, в клуб, на дискотеку.

      Мацкевич сделал глоток из своей фляжки.

      – О каких концертах может быть речь, Алексей? Вся музыка закончилась в начале семидесятых. После «Дип Пёрпл», «Лед Зеппелин» и «Пинк Флойд» не появилось ничего интересного. Про нашу страну я не говорю. Здесь все вообще – профанация, чепуха.

      Бурляев сбил с сигареты пепел щелчком, наморщив лоб, поглядел на Мацкевича.

      – А как же тогда Башлачев? А Янка? Они ведь не просто рок-музыканты, они – поэты, не хуже какого-нибудь Пушкина. Даже лучше. Нам сегодня Пушкин до фонаря, никому он не