Bella Германия. Даниэль Шпек

И как он смотрит в камеру! Сразу понятно, что фотограф – женщина. Отец одет по моде семидесятых: клетчатая рубаха с отложным воротником, кожаная куртка, клеши, короткие кожаные сапоги. На обратной стороне дата: 11 июля 1982 года. Если это действительно сын Винсента, рожденный в 1955 году, то здесь ему двадцать семь лет. И у него уже пятилетняя дочь!

      Я не узнаю себя в этой пухленькой девочке на плечах незнакомого мужчины. Что осталось от того маленького существа, невинного и ничего не смыслящего в жизни? Когда сегодня я пытаюсь представить себе тот день в Олимпийском парке, то не могу отделить действительность от фантазий. Я не доверяю памяти. Прошлое ушло безвозвратно. Память о нем – работа нашего воображения, замешенного на эмоциях. А последние – самая ненадежная субстанция.

      Возможно, этот день был совсем не таким и я все придумала, чтобы обрести хоть какую-то опору в прошлом. Но я хорошо помню его крепкие, жилистые руки и то, как высоко он поднимал меня. Я смеялась, запустив пальцы в его кудри. У отца были необыкновенно густые, упругие волосы – совсем не такие, как у матери. Помню, как визжала, когда он подкинул меня в воздух. Я кричала от радости, а он поймал меня и снова подкинул. Целовал, смеялся. Кружил, да так, что слетела туфелька. Мать никогда не делала ничего подобного. Я летала в невесомости, и все вокруг – прозрачное небо, воздух, тепло – было одно нескончаемое лето.

      Отец подарил мне гоночный автомобиль из красного лакированного дерева. Помню, как стучало жесткое сиденье, когда я съезжала с горки. Должно быть, у меня остались синяки на мягком месте. Он бежал рядом и держал меня за руку, а внизу ждала мама, готовая поймать меня. Я запомнила, как сияли его глаза, сколько в них было любви. Единственное, чего я тогда хотела, – чтобы этот день никогда не кончался.

      Потом были крики и кровь на полу, и я постаралась вычеркнуть это из памяти. В тот счастливейший и ужасный день я видела отца в последний раз. Он исчез вечером, навсегда. Вернулся в свою «Италию». Но, исчезнув из действительности, он прочно обосновался в моих фантазиях. А в этом мире отсутствующие реальней присутствующих. Часто именно их мы считаем важной частью своей жизни, ее невидимой стороной, той, что открывается в снах. Он приходил ко мне в образах. Сколько раз я пыталась представить себе дом, где живет отец. Я так замучила мать вопросами, что она в конце концов сказала мне, что он умер.

      – Но то, что ты рассказывала мне про тот день, правда?

      Я больше ей не верила.

      – Да. Правда. Все.

      Отец «разбушевался», так объяснила она мне позже, когда я выросла.

      – Он избил меня на твоих глазах. Его не было пять лет. Увидел моего парня и обезумел от ярости.

      Я помнила, как пришли полицейские и папа снова отбыл «за границу».

      – Он всегда был таким? Вы ведь когда-то любили друг друга, расскажи.

      – Он притягивал, но при этом… он был навроде бомбы замедленного действия.

      – Что с ним случилось?

      – Это было сложное время, Юлия… Тогда мы делали такие вещи, которые сегодня…

      – Ты