Это очень забавная история. Нед Виззини

просто охренительно.

      – Ну да, я понял. Так и должно быть.

      Мы подошли к первой башне моста, и я остановился перед табличкой с именем архитектора: «Джон Рёблинг». В строительстве ему помогали жена, а потом и сын. Джон Рёблинг погиб при постройке этого моста, ну да и бог с ним, а Бруклинский мост простоит здесь еще сотни лет. Хотел бы я оставить после себя что-то похожее. Я не знал, как этого добьюсь, но чувствовал, что первый шаг вроде как сделал.

      – Самое классное, что Ниа… – начал Аарон и пустился в такие анатомические подробности, которые я предпочел бы не слышать, поэтому я просто отключился, понимая, что он говорит сам с собой. Ему было классно от одного, а я тащился совсем от другого: однажды я пройду по этому мосту и буду смотреть на город, зная, что мне принадлежит какая-то его часть, что я здесь не пустое место.

      – А какой у нее зад… Знаешь, я думаю, символ «сердечко» делали с ее задницы…

      Мы дошли до середины моста. По обеим сторонам от нас проносились машины: красный поток слева, белый – справа, отделенные от пешеходной дорожки тонкой металлической решеткой по обеим сторонам.

      Мне вдруг нестерпимо захотелось выступить за решетку, склониться над водой и заявить о себе миру. А если уж мне что втемяшится в голову…

      – До сих пор не верится, что это было на самом деле… – продолжал свой монолог Аарон.

      – Хочу постоять над водой, – известил я его.

      – Чего-чего?

      – Идем! Хочешь со мной?

      Он остановился.

      – Ну да, – сказал Аарон. – Да, я понял, о чем ты.

      Там были такие мостки поверх решеток, для того чтобы рабочие могли добираться до тросов и ремонтировать их. Я перебрался по одному из мостков на внешнюю сторону, с которой был виден мост Веррацано-Нарроус, и, ухватившись за перила, принялся балансировать на узкой металлической полосе шириной не больше десяти сантиметров. Подо мной с шумом проносились легковушки и внедорожники, а впереди в холоде простиралась чернота воды и неба.

      – Ты чокнутый, – сказал Аарон.

      Я продвинулся вперед – делов-то: как и все, что нам запрещают взрослые, это было проще простого.

      Я миновал первую полосу из трех, шумевших подо мной, прошел до середины второй – и тут Аарон заорал снизу:

      – Ты чего туда полез?!

      – Я просто хочу подумать! – прокричал я в ответ.

      – О чем?

      Я помотал головой. Не мог я ему объяснить.

      – Я быстро!

      Аарон отвернулся.

      Перебравшись через вторую полосу, я стал смотреть на линию горизонта и не отрывал от нее глаз, пока, ритмично перехватывая руками по балке, не миновал третью полосу. Добравшись до края моста, я с удивлением обнаружил, что там вообще нет никаких ограждений: ничего, что могло бы уберечь от падения, кроме крепких рук и воли. Я ухватился за ледяные прутья арматуры обеими руками и распростерся над водой, раскинув руки в стороны: меня мотало на ветру, пока я висел там, как… ну вроде как Христос.

      Я закрыл глаза, потом открыл – почти никакой разницы: даже с закрытыми