Искушение свободой. Рудольф Баландин

не страшит ехать так далеко?

      – Нет! Я хочу работать. А в Сибири так много дела, чтобы проводить намеченные реформы.

      Царь пристально взглянул на него. Задумался, отвёл глаза, проговорил:

      – Что ж, поезжай. Полезным везде можно быть. – Лицо сделалось усталым и отрешённым.

      Это была последняя встреча самодержца с тем, кто вскоре выступит против его и всякой другой власти.

Попытка психоанализа

      Начав жизнеописание князя Кропоткина, хочу проверить свои возможности. У нас в Париже книга австрийского психиатра Зигмунда Фрейда вызвала сенсацию с элементами шока. Стало модно рассуждать о бессознательном и тем более о либидо.

      Правда, мой отец не без гордости отметил, что учение о сознательных и бессознательных рефлексах основал русский учёный Сеченов, а чрезмерная озабоченность Фрейда проблемами пола заставляет подозревать, что в этой сфере у него не всё нормально или это ловкий трюк для привлечения праздной публики.

      Возможно, он отчасти прав. В своё время на меня произвела сильное впечатление книга немца дю Преля «Философия мистики, или Двойственность человеческого существа». Он писал, что сновидения приходят к нам из обширной области бессознательного. Впрочем, кто только в наше время не пишет о бессознательном. Но всё-таки Фрейд занятнее и, я бы сказал, пикантнее других, а порой чрезвычайно смел.

      По отношению к Петру Кропоткину интересно применить именно метод Фрейда, хотя бы не в столь гротескной, как у него, форме психоанализа. Фрейд на скользкой почве сексуального влечения строит свои гипотезы о психических аномалиях. Но в одном случае он, как мне представляется, высказал весьма интересную мысль.

      Свой метод он применил, анализируя личность Леонардо да Винчи. То же самое в полной мере относится и к Петру Алексеевичу. Как отметил Фрейдд, сексуальная энергия может сублимироваться, перевоплотиться в энергию творчества или общественной деятельности. Он постарался показать это на примере великого Леонардо.

      Пётр Кропоткин, пожалуй, не менее яркий пример сублимации. В его обширных воспоминаниях почти нет упоминаний о его любовных переживаниях. И не потому, что он чрезмерно стыдлив. У него за всю жизнь было всего два-три мимолётных увлечения женщинами, не считая долгих лет супружеской жизни.

      Создаётся впечатление, что его сексуальная энергия нашла выход в кипучей революционной деятельности, в страсти к путешествиям и научным исследованиям. Тема интересная, и я ещё к ней вернусь.

      Моя главная задача – как можно точнее показать существенные моменты необычайной жизни аристократа и революционера по его воспоминаниям. Какие картины детства и юности всплывали в его памяти?

      На закате жизни каждый из нас будет или раскаиваться в былых ошибках и прегрешениях, или оправдывать свою жизненную линию, которую сам же и выбрал.

      Раскаивается ли Пётр Алексеевич в том, что пошёл против своего класса, своего круга, своих предков, наконец? Добавим: против присяги царю, которому некоторое время служил